Майор Оленин задумчиво потер подбородок:
— И поскольку большинство ударов были нанесены спереди…
— …то как минимум двое в этот момент держали «терпилу» за руки, — закончил мысль Бармалей. — Кстати, обрати внимание на костяшки пальцев и ребра ладоней у обоих.
Оленин послушно наклонился и посветил фонариком. Алеша заглянул ему через плечо и пробормотал:
— Они каратисты.
Сергей Сергеевич с подозрением посмотрел на собеседника:
— Ты-то откуда знаешь?
— Я брал у них интервью неделю назад.
Теперь на него оглянулись все: майор Оленин, эксперт Бармалей, пожилой седоволосый оперативник по фамилии Силин (Алеша был знаком с ним по прошлым расследованиям), полный одышливый дознаватель, с которым Алеша еще не успел познакомиться, и даже топтавшийся без дела проводник служебно-розыскной собаки.
— Что ты у них брал? — осторожно переспросил Оленин.
— Интервью, — «сыщик» кивнул на убитых. — Они снимались в рекламном ролике.
Прошлый вторник, где-то днем. Район Дальнее Лаврино, парковая зона
Автором сценария и режиссером ролика был давний Алешин приятель Митя Горлин. Еще недавно они являлись коллегами: когда Алеша пошел на повышение, Митя принял у него рубрику «Голос читателя». Должность ответственного за «Голос» была собачьей: несчастному корреспонденту приходилось мотаться «с лейкой и блокнотом» по необъятной области из конца в конец, куда поведет непредсказуемый читательский эпистолярий. В девяноста случаях из ста читатели газеты жаловались на:
— аномально жаркую погоду;
— аномально холодную погоду;
— отвратительную работу коммунальных служб;
— отвратительную работу общественного транспорта;
— коррупцию среди чиновников разного уровня;
— грабительские цены в магазинах и на оптовых базах;
— происки представителей спецслужб и инопланетных цивилизаций.
Однако хуже всего было править безграмотные письма из народа перед тем, как публиковать их в газете. Тут Митина душа, с малолетства взлелеянная на Лермонтове, Достоевском и обоих Толстых, начинала протестовать с такой силой, что приходилось бежать к прикормленной врачихе за больничным. Алеша предложил приятелю выход: составлять из присылаемых писем нечто вроде рубрики «Нарочно не придумаешь». Митя взялся за дело с энтузиазмом, заведя специальную общую тетрадь и озаглавив ее «Маразмарий». В будущем он собирался опубликовать ее в независимом издательстве. А возможно, и выпустить отдельной книгой.
Потом настала эпоха увлечения сетевым маркетингом, и Митя уволился из редакции по собственному желанию. Еще через некоторое время его творческая мысль обрела другое направление: он закончил режиссерские курсы, взял в аренду студию с видеоаппаратурой и занялся съемками рекламы. И настолько преуспел, что через полгода нанял целую команду из оператора, звукорежиссера, ассистента и мастера по свету. Сценарии роликов он сочинял сам и согласовывал их с заказчиками. Последним заказчиком была некая фармацевтическая фирма, поставляющая на рынок серию биодобавок — в частности, препарат «Кальций-супералмаз». Митя Горлин напряг фантазию и выдал на-гора грандиозный проект с декорацией, имитирующей восточный храм, луноликой принцессой и тремя спортсменами-каратистами. А едва отыскав натуру, позвонил Алеше и предложил: «Хочешь — заезжай, поболтаем. Заодно посмотришь, как кино снимают: будет что внукам рассказать на старости лет». Алеша внутренне улыбнулся: приятель в своем амплуа. Снимает двухминутную рекламу, а впечатление — будто «Клеопатру» с покойной Элизабет Тейлор в главной роли.
«Натура» представляла собой зеленую лужайку в загородной зоне, именуемой Дальним Лаврино. Посреди лужайки стояла невысокая, в пять ступенек, лестница с перилами, издалека казавшаяся каменной («сыщик» приблизился, потрогал ее — «камень» оказался серым строительным пенопластом). Лестница вела к укрепленному помосту, на котором стояло обтянутое красным бархатом кресло с высоченной спинкой. Позади кресла неуверенно тянулась вверх фанерная пагода.
Мити на площадке еще не было. Алеша прошелся взад-вперед, оглядывая окрестности. Пожилая гримерша накладывала макияж юной деве с азиатской внешностью, одетой в золотистое ниспадающее платье с широкими рукавами. Алеша переглянулся с ней — девушка очаровательно смутилась и прикрыла рукавом подбородок, олицетворяя японский иероглиф Синдзи «Застенчивость». Техник в синем комбинезоне разматывал по траве какие-то толстенные кабели, трое мускулистых молодых парней — двое в черных костюмах киношных ниндзя, третий в белоснежном кимоно с черным поясом — лениво разминались возле вагончика на колесах, похожего на строительный.
Вот белый подозвал одного из ниндзя. Тот подошел, встал по стойке смирно. Белый достал откуда-то яблоко и водрузил ассистенту на голову. Постоял пару секунд, внутренне сконцентрировался и вдруг с места, без разбега, взвился в воздух. Его нога мелькнула размытой дугой, и яблоко будто взорвалось, разлетевшись в мелкие клочки. На площадке зааплодировали. Алеша заметил, что громче и активнее всех хлопала девушка-азиатка.
— Подумаешь, — хмуро проговорил он, охваченный непонятной ревностью.
— Что? — спросил непонятно как очутившийся рядом мужичок — в кепке, кургузом пиджаке и мятых штанах цветахаки. Мельком взглянув на него, Алеша подумал, что собеседник однажды попал под грузовик или автобус. Щеку его пересекал давний шрам, деливший лицо на две несимметричные половинки; одна нога была заметно короче другой; левая рука, скорее всего вследствие множественного перелома, срослась неправильно и плохо сгибалась. В этой руке он держал объемистый пластиковый мешок, в правой — заостренную палку. Заметив в траве смятую сигаретную пачку, он ткнул в нее острым концом, поднял и стряхнул в мешок. Алеша кивнул в сторону «ниндзей» и сказал с деланной небрежностью:
— Неплохо ребята работают. Они кто — артисты, каскадеры?
— Спортсмены, — спокойно отозвался собеседник. — Пригласили на время съемок. А вы, простите, кто?
— Корреспондент из газеты. А вы, значит, тут за уборщика?
— Вроде того, — мужчина сунул в рот сигарету, похлопал по карманам и выудил довольно дорогую зажигалку. — Мне-то никакой разницы, что мести, а здесь все ж таки кино. Творческие люди. Хотя мусорят не хуже портовых грузчиков.
— Как интересно вы выражаетесь.
— Как?
— Интеллигентно. Можно подумать, что вы из бывших университетских профессоров.
Мужчина мимолетно улыбнулся.
— Не то чтобы точно угадали, но где-то рядом, — он посмотрел через Алешино плечо. — О, начальство пожаловало. Как говорится в анекдоте, кончай перекур, начинай приседания.
К вагончику подкатил двухдверный джип. Лихо развернулся, едва не протаранив лесенку бампером, затормозил, и из-за руля молодцевато выпрыгнул Митя Горлин собственной персоной — в просторной гавайской рубашке, обрезанных джинсах и провокационно-голубой панаме на макушке.
— Ага, прибыл? — он энергично тряхнул Алешу за руку. — Молодец. А я, понимаешь, задержался на переговорах с заказчиком. Смету уточнял… Фаттеич, притащи быстренько кресло. Не видишь, ко мне пресса пожаловала.
Фаттеич — тот мужчина, с которым Алеша только что разговаривал, — молча поставил мешок на землю и ушел — надо думать, выполнять распоряжение. Алеше стало неловко.
— Зачем ты? — укорил он Митю. — У человека нога. Я и сам бы принес, не развалился.
— Ладно тебе, — приятель махнул рукой. — Должен же он как-то зарплату отрабатывать… Ты как, уже со всеми познакомился? Нет? Ладно, давай я тебе представлю наших артистов. Вон тот, в белом, между прочим, чемпион Поволжья.
Чемпион — тот, что давеча сбивал ногой яблоко, — отзывался на прозвище Дэн.
— Вообще-то Денис Сандалов, — он коротко стиснул корреспонденту ладонь (тот поморщился). — Спортивный клуб «Рэй».
— А ваши товарищи…