По тому, как она отводила глаза и как дёрнулась, когда я ляпнул про недвусмысленное предложение, стало окончательно ясно, амурные дела её сейчас волнуют меньше всего.
— Тогда зачем ты здесь? — спросил я, стараясь её не спугнуть. Любопытство, смешанное с настороженностью, взяло верх.
Женщина пошарила рукой за воротом своей потрёпанной хламиды и вытащила небольшой, сильно потёртый амулет, роза в цветке, перечёркнутая длинным, угрожающе острым шипом. Символ выглядел знакомо, но где я его видел, хоть убей, не помню. Память, зараза, иногда подводит в самый неподходящий момент.
— Гелиора, богиня чистоты, — прошептала она, и голос её снова дрогнул. — Слыхал о такой?
Я замялся.
— Не уверен, — признался я. — Что-то смутно знакомое, но где слышал, хрен вспомнишь. В пантеоне Валинора я пока не особо силён, своих забот хватает.
Целительница горько хмыкнула. Она стиснула амулет в кулаке так, что костяшки побелели, и наконец-то подняла на меня глаза. В них полыхнул какой-то недобрый, решительный огонь.
— Если ты её не знаешь, то это не значит, что она тебя не заметила.
Глава 17
Я аж подобрался. Намёк прозвучал более чем прозрачно, и от него по спине пробежал неприятный холодок. В последний раз, когда меня вот так «замечали», за мной по всему полю гонялся какой-то местный аналог рейд-босса, норовя нашинковать на капусту. Не самые приятные воспоминания, мягко говоря.
— И чего твоей богине от меня надо? — спросил я ещё осторожнее.
Целительница сунула амулет обратно за ворот и снова ссутулилась, уставившись в грязную столешницу. Плечи её поникли, будто на них разом навалился невидимый груз в пару тонн.
— Давай-ка я расскажу тебе историю про одну целительницу из Гильдии Искателей Приключений. Она сглупила, не послушала ни близкого друга, который её отговаривал, ни слухов, что по городу ползли. Повелась на золото и опыт, подписала контракт с одним «благородным» Воином, — она аж передёрнулась, словно от озноба, каждое слово давалось ей с видимым трудом. — Который, как выяснилось, благородным значился только по титулу, а на деле оказался конченой мразью.
Я аж зубами скрипнул. Картина начала складываться, и мне это категорически не нравилось.
— Фендал?
Её снова передёрнуло от одного имени, но она коротко судорожно кивнула, а глаза стали как у затравленного зверя, загнанного в угол. Да уж.
— Не хочу я рассказывать, что пережила, пока таскалась с ним по диким землям. Тебе это вряд ли интересно, а мне вспоминать тошно. Да и тебе, думаю, это не особо нужно после того, что он чуть не сотворил с твоей… — она запнулась, подбирая слово, — любимой.
Чёрт, как эта женщина узнала, кто я такой⁈ Ее покровительница подсказала, что ли? Вот тебе и маскировка!
— Нет, не нужно, — сказал я как можно мягче. Видно было, что ей и так хреново, каждое слово давалось с трудом, словно битое стекло глотала.
На её бледном, как полотно, лице при одном воспоминании о пережитом отразилась такая тихая, но лютая ненависть, что у меня мороз по коже прошел. Такое не сыграешь.
— Он мне сказал, — продолжила она глухо, глядя в одну точку, словно видела там его рожу, — что если попытаюсь сбежать, он вышвырнет меня из Гильдии за нарушение контракта. А если сунусь к судьям жаловаться на его выходки, то, мол, дохлый номер, и вдобавок он в качестве наказания растреплет моему мужу о моей «неверности».
Ублюдок! Да уж, очень похоже на методы этого говнюка. Именно в его стиле подлость и шантаж, ничего нового. Такие мрази не меняются.
Целительница совсем сникла, сгорбилась ещё больше, и по её запавшей щеке медленно скатилась слеза. Блин, как же тяжело видеть боль униженной, затравленной женщины даже мне, человеку, в общем-то, постороннему.
— Я всё равно пошла на это, — продолжила она тихо, почти одними губами. — Пошла к мужу, объяснила ему, как надо мной издевались, обратилась к представителям Гильдии Истребителей, дала показания мировым судьям, думала, найду справедливость…
Здесь, на Валиноре, справедливость — товар дефицитный, особенно для тех, у кого нет власти и денег. Мне почти захотелось остановить её, сказать, что хватит, не надо больше ничего говорить, но она продолжала, не зная моих невысказанных мыслей.
— Муж назвал меня шлюхой, — продолжила она, и в голосе появилась звенящая сталь. — Сказал, что мои контракты просто предлог, чтобы трахаться с благородными авантюристами за его спиной, и я пришла к нему только потому что испугалась разоблачения. Он выгнал меня из дома, не дал даже попрощаться с детьми. Сказал, что если вернусь, вызовет стражу. А Гильдия Истребителей… Они просто отмахнулись. Побоялись связываться с губернатором, послали меня куда подальше. Типично. Сильные мира сего своих не сдают.