«Неплохой костюм на Хеллоуин, – он потрепал на пальцах льняные полосы, – только, вроде, через пару дней Рождество… И кто так подшутил? Искандер? София? Джон? Или отец?! – и, помолчав, добавил: – Конечно, отец… Он злится, что я нарушаю семейные обычаи. Семья важнее, а за пару недель с библиотекой ничего не случится».
Сахемхет решил, что не будет пугать таким видом домашних, а приведет себя в цивилизованный вид и спустится к завтраку, тем более что на часах было уже восемь часов. Приняв душ и переодевшись, он подошел к столу, взял очки, протер стекла и водрузил на переносицу. Повернулся, чтобы снова увидеть свое отражение в зеркале и, зацепившись об стул, растянулся на полу. Все вокруг расплывалось, словно он смотрел на мир сквозь круглый аквариум с водой. В полном недоумении юноша снял очки, с которыми не расставался всю жизнь, – и тут же мир снова обрел четкость. Он встал, чтобы еще раз посмотреть на себя в зеркальную створку. Наконец-то он выглядел как настоящий полевой археолог: бежевые рубашка и брюки, льняной шарф на шее. Тряхнув длинными рыжими волосами, молодой человек улыбнулся своему отражению: теперь никто не будет назвать «четырехглазым ботаником» или «рыжим очкариком». В мыслях промелькнули планы на ближайшее будущее, где будут рождественская поездка в Бирмингем, спуск в библиотеку Древних и, по возвращении, поиск работы или института для получения третьего диплома – уже археолога.
Еще постояв перед зеркалом и подумав над праздничной речью, в которой он попросит у отца прощение, Сахемхет спустился на первый этаж в обеденный зал. Огромный стол занимал почти все помещение, и за ним было всего лишь одно свободное место рядом с главой семьи. На молодого человека не сразу обратили внимание, а тот стоял, ничем не выдавая своего присутствия, и молча разглядывал сидевших. Во многих из них было что-то знакомое, похожее. По всей видимости, они являлись прямыми потомками Стефана, но были и те, кто стал частью их фамилии, скрепив союз священными узами брака. С места старшего в семье поднялся седовласый мужчина преклонного возраста, медленно направился в сторону гостя.
– Дедушка, – испуганно произнес юноша. – Как такое возможно? Я сплю?
– Нет, Сахемхет, – произнес мужчина, стирая навернувшиеся на глаза слезы, – ты, наоборот, проснулся. Я не наш дед, я твой старший брат Искандер.
– Ему всего тридцать восемь!
– Было… четверть века назад, когда ты уснул.
– Что?! – Аджари-Карнарвон младший пошатнулся и был заключен братом в крепкие объятия. – Значит мне… Мне уже пятьдесят?
– Я бы сказал, что тебе все также двадцать пять. Все такой же рыжий, с веснушками и зелеными глазами. А где очки?
– Они больше не нужны. Я превосходно вижу… Что со мной? Как можно просто закрыть глаза и проснуться через десятилетия?
– Отец рассчитывал, – вздохнул Искандер, – что ты проспишь неделю, максимум, две. Маска не спасает от «гадости», которой пропитан воздух гробницы Птаххетепа. Даже если был без перчаток, если касался саркофагов – ты не должен был на столько уснуть. Отец с добровольцами столько раз проверял, и они спали не больше трех недель. Куда ты сунулся?
– Я нашел коробку, которую закопал Птаххетеп с «этой самой гадостью», рядом с гробом дедушки, – усмехнулся Сахемхет, освобождаясь из братских объятий, – я открыл ее, прикоснулся к содержимому. На ощупь это похоже на плотное облако, ощутимое и невесомое… И запах свежести, как после грозы.
В зале царила непривычная тишина: сидевшие за столом внимательно слушали разговор братьев. Звонкая пощечина нарушила ее подобно разбившейся вазе. Юноша прикоснулся к щеке, на которой разгорался след от удара. Он понимал, что заслужил подобное. Искандер, зная характер младшего брата, ждал ответного хода. Но вместо слов гнева с губ Сахемхета сорвалось лишь тихое «прости».
– Надо было тебя оставить в склепе, в гробу, – громко ворча, старший брат вернулся на место, – оттуда проще выбраться, чем попасть туда. Может, Древние с мертвыми научили бы думать головой и заботиться о близких.
– Почему за столом нет родителей, Джона? – после долгого молчания спросил Сахемхет.
– Не дожили до радостного дня, – донеслось с другого конца. – Брат погиб десять лет назад на раскопках в Завьет-аль-Эриане. Его экспедиции разрешили работать в разрушенной пирамиде на закрытой территории. Военные молчат о том, что там произошло; тела всех, кто там копал, привезли в закрытых металлических гробах… Отец после этого заболел, его не стало три года назад, мама прожила еще восемь месяцев. Все плакала от тоски по вам троим...