Аджари-Карнарвон младший отвернулся, пряча слезы, текущие по щекам, направился к двери. Душа разрывалась на клочки от боли и вины перед ними. Оклик брата заставил его остановиться.
– Вернулся и сел за стол! Для кого четверть века пустой стул стоит?
Сахемхет без возражений устроился рядом со старшим братом.
– Лечебное голодание – вещь хорошая, но надо есть, чтобы жить, – добавил Искандер, наполняя тарелку брата маленькими порциями праздничных блюд.
– Последнего меньше всего хочется, – прошептал молодой человек.
– Ты про салат?
– Нет, про «жить»…
– Прости меня, – мужчина положил руку на плечо брату. – Я сорвался. Так ждал этого дня, хотел затискать, как в детстве, в объятиях, наговорить слов счастья и любви. Так долго ждал, что вместо радостных возгласов влепил пощечину… Знаешь, отец не понимал, а я понял… сейчас понял. Ты не просто так нашел коробку, не просто так уснул на годы. Тебя благословил последний хранитель библиотеки на работу в ней. Обычному человеку туда без баллонов с кислородом и защитного костюма нельзя. А ты, как дедушка, сможешь быть там столько, сколько захочешь. И больше не уснешь! Теперь ешь – не хочу вызывать скорую из-за твоего голодного обморока…
– Значит, мир? – наполовину опустошив тарелку, произнес Сахемхет.
– Конечно, мир, – улыбка осветила лицо старшего брата. – Еще ругаться с тобой из-за пустяков.
Искандер, поднявшись, обратился домочадцам:
– Прошу внимания тех, кто влился в нашу семью за последнюю четверть века! Хочу познакомить вас с моим самым младшим братом Сахемхетом Неферджедкарой.
Молодой человек встал, склонил голову в знак приветствия.
– Для кого-то он будет дядей, – продолжил знакомство Аджари-Карнарвон старший, – для кого-то дедушкой и даже прадедушкой. Анна и Мария, – Искандер обратился к двум смеявшимся восемнадцатилетним девушкам, – Сахемхет – ваш дед, и не думайте к нему приставать! Он единственный, – с гордостью добавил глава семьи, – из нас четверых похож на бабушку Эмилию и единственный, не имеющий археологического и исторического образования.
– А кто же Вы по профессии? – не удержалась от вопроса Анна.
– Минералог и инженер-строитель высотных зданий, – ответил Сахемхет.
– Вам не нравится археология? – спросила Мария.
– Нравится, но в семье археологов много… Не отбирать же хлеб у Искандера!
Братья рассмеялись.
– Ведь сегодня Рождество? – уточнил юноша.
– Нет, братик, – вздохнула София. – Ужин в честь моего юбилея. Уже шестьдесят пять…
Молодой человек вышел из-за стола, со словами «с днем рождения» поцеловал сестру в щеки, обнял и вернулся на место.
Сахемхет перевел взгляд на большой парадный портрет дедушки и бабушки, висевший между окон. Они были его ровесниками (обоим за пятьдесят), когда согласились позировать. Восхитительная рыжеволосая англичанка, променявшая палеоантропологию на египтологию и получившая титул «Хозяйки большого дома», и настоящий египтянин, принц четвертой династии, ставший Главой Службы древностей – современным фараоном Древнего Египта. Их соединили любовь друг к другу и страсть к науке. Сахемхет-старший не смог расстаться с женой после ее смерти. «Куда же я без своего палеоантрополога? Кто поймет меня лучше, чем Эмилия?» постоянно говорил он, когда сын пытался вывезти гроб с мумией бабушки из отцовской комнаты в гробницу Птаххетепа. Аджари пережил ее на десять лет и тихо умер, положив голову на скрещенные руки на крышке гроба. Улыбка вечного счастья застыла на его губах. Она врезалась в память Сахемхета-младшего, ибо он и нашел любимого деда мертвым…
– Ты помнишь, – Искандер заметил отрешенный взгляд брата на картину и завел разговор о предках, – как за эти столом сидели дедушка с бабушкой, родители, мы? Знаешь, странно говорить о таких вещах, но я сижу на дедушкином месте, а ты – на бабушкином.
– А раньше я сидел напротив деда на другом конце стола, – поддержал разговор Сахемхет. – Он так захотел.
– Всё разговаривал с тобой на родном языке, а ты отвечал. Он безумно любил тебя.