В славном бою определился победитель: Грозострах, раскинув руки, лежал на холодном песке пустоши, а Найт, покачиваясь, стоял над ним, все еще не веря в одержанную победу.
— Разве ты все еще поешь песню отчаяния? Когда вы уходили в святилище, я слышал тебя, — мягко и уважительно спросил юноша.
Смертник замер, а затем, тяжело выдохнув ставший спертым в груди воздух, отрицательно покачал головой:
— Нет. У меня появился дом и верные друзья. То, ради чего хочется жить.
— Тогда ты в чем-то лжешь. Или мне, или себе. И думаю рад будешь услышать что Ее Величество просила меня передать, отныне ты — герой нашего города. Твое имя восстановили в списке родов. И если однажды пожелаешь вернуться, тебя примут с почестями.
Вот сейчас Шольм натурально опешил, пытаясь понять, верно ли он расслышал Дэллана за гомоном бойцов, поздравляющих победителя. Тот медленно и торжественно кивнул в знак подтверждения. Для Смертника это все еще было важно: он чувствовал себя частью Солетада. И, несмотря на то что не собирался покидать Искатель Ветра, внезапно ощутил выступившие на глаза слезы. Сейчас у одинокого Гасителя вновь были как дом, так и народ.
***
Наутро Найт, уже здоровый, неутомимый и свежий благодаря целительным силам возлюбленной, погнал экипаж на расчистку завалов. Сколько бы это времени ни заняло, они найдут чертов храм и друзей. Обычных людей, а не богов. Вскоре ему удалось привлечь к работе могильщиков.
Точнее, ушлые ограбляторы, не желающие оставлять ценный куш, сами на него вышли. У них сейчас на шее сидели пять тысяч выживших из Вангелоса, которых гордые подземные Искатели не собирались бросать и решили принять к себе, чтобы восстановить город на месте Ноктюрна. А для безопасной транспортировки наиболее ценных и хрупких технологий, например, пищевых фабрикаторов и энергосистем, им был нужен корабль.
Найт не стал загибать цену, и они быстро договорились. У магимата было одно лишь условие: он отправится в путь только после нахождения храма. Еще три недели потребовались, чтобы обнаружить остатки монументального строения, провалившегося глубоко в штольни, и неделя, чтобы пробить к нему путь. Грозострах и гвардейцы вызвались его сопровождать, когда Найт с командой отправился в подземные глубины.
Место чудовищно пострадало: центральный зал превратился в обломки стали, пластика и бетона. Гордые шпили были выворочены и погрузились в толщу породы. А все мутанты, созданные Астером, стали просто безвольными куклами, не способными представлять какую-либо угрозу. По мере того как тяжелый скальный проходчик проламывался сквозь укрепленный бетон к священным залам, которые, согласно размышлениям уцелевших механиков из Коллегии, могли остаться неповрежденными, Найт размышлял о том, что собирается здесь найти. Для чего он задействовал столько людей и потратил так много ресурсов? Вряд ли бы Ричард это одобрил.
Но когда они наконец пробились к месту последнего боя, магимат ощутил, как его палец с перстнем словно окунули в жидкую магму. Реплика реликта ярко пылала, жадно забирая энергию его контрактера. Рядом тревожно вскрикнула Зара, сжимая правую руку, которую окружило ласковое, зеленое сияние Леса. Смертник удивленно щурил глаза — потоки пылинок вокруг него словно остановились в воздухе. Найт понял, что не ошибался, и ускорил шаг.
Влетев в зал, где находилась сфера, почти не пострадавшая благодаря прочности конструкции этой “святая святых”, Найт шумно, словно хищник, выслеживающий добычу, заозирался. В месте, где, судя по всему, находилось ядро, осталась лишь гладкая воронка в стальном полу. Такие же следы были на невысоком потолке и по краям помещения. И не следа Лины или Ричарда. Не было крови, предметов одежды или брони. Словно они полностью растворились в момент уничтожения Ненависти.
Но кое-что все же осталось: двойственный реликт, не существующий в обычном пространстве. Призрачный перстень клятвы и связи душ, который Ричард получил из коллекции Гермеса, а затем утащил в Ноктюрн, где реликт изменился. Сейчас этот реликт, мерцая и переливаясь, горел столь же ярко, как тот, что был на пальце у Найта. Магимат бесстрашно потянулся к нему и прижал свою копию, на мгновение услышав безумно далекий, затухающий шепот. На суровом, клыкастом лице проступила улыбка — он узнал этот голос. И разобрал приказ.