На её лице появилась широкая и наглая ухмылка. Блондинка знала язык, на котором должна говорить, чтобы достучаться до фиолетовоглазой. Она должна ей напомнить, показать, что значит быть человеком. Надеть маску той, кем Лана когда-то была.
— Я поняла, что с вами, долбанными идеалистами, не так. Пытаясь настичь важную цель, кроме которой мало что видите, рано или поздно вы все переходите моральный горизонт и начинаете ненавидеть себя. Впадаете в отчаяние. Я собираюсь тебя от этого вылечить! — вскочив на ноги и опершись о стол, Лина склонилась к лицу, так похожему на своё собственное.
— Это ещё как? Поможешь мне тоже исправить грехи? Будешь на моей стороне? После всего того, что я натворила? — грустно улыбнулась Астра в ответ.
— Разумеется. Но сначала я просто всыплю тебе живительных пиздюлей. Дуэль один на один!
Ухмылки обеих превратились в хищный оскал. Астра была азартна и обожала сражения, а Лина старательно ей подыгрывала.
— Рехнулась? Я, конечно, потратилась, чтобы прорваться сюда, но всё ещё самая могущественная из всех эндорим и...
— Заткнись! Ты человек, и мы будем сражаться как люди, — Лина беззлобно хлопнула фиолетовоглазую по плечу. — Представь что ты вернулась в то время, когда жила ради чести и тех, кого любишь. Клинок против клинка, без воли и магии, используя только тела, которыми мы обладали при жизни. Или ты, кроме достоинства, сейчас потеряла ещё и отвагу? Ну так я помогу тебе их отыскать!
— Лана, она тебя загнала в угол. Ты точно уверена, что эта девочка — экзарх? — увидев светлые серебристые искры в аметистовых глазах, рассмеялась Ульма.
Она давно не видела у самой важной в жизни подруги такого взгляда. После смерти Айра, их общего мужа, каждая из них переживала утрату по-своему. Лана всеми силами пыталась поддерживать Алую Ведьму, пока та погружалась в отчаяние. Богиня Чудес всегда была такой — пыталась спасти всех вокруг. Но кто сейчас мог спасти её саму?
Ульма плохо умела лечить душу. У неё не было того целительного пламени, необходимого для того, чтобы растопить лёд в сердцах. Поэтому, когда Лана узнала о настоящей сути Нездешнего и приняла решение любой ценой его уничтожить, Алая Ведьма не стала её отговаривать, хотя понимала риски лучше, чем кто-либо ещё. Вместо этого она решила её опередить и... как всегда налажала. Сделав неизбежным приход Астры в пасть Пустоты, которая только её и дожидалась.
— Ладно, допустим! — воскликнула фиолетовоглазая, привстав с лавки, чтобы оказаться с Линой лицом к лицу. — Ну и что стоит на кону?
— Если ты победишь, я безропотно сделаю то, что скажешь. Решишь устроить тройной суицид — я поучаствую. Но если проиграешь — сделаешь то, что скажу я. Например, заберём твою рыжульку и будем прорываться наружу. Подхватим ребят и спрячемся в Башне.
— А дальше что? Я не смогу вечно удерживать твою душу, особенно после того, что уже натворила со своей. Астер меня скоро порвёт изнутри, — придвинувшись к уху Лины и бросив тревожный взгляд на Ульму, прошептала Богиня Чудес.
— Да понятия не имею. Поставим на уши Спящих, убедим поучаствовать Фину, придумаем пушку побольше. Всегда есть варианты, если не сдаваться и не переть как танк напролом, — стараясь казаться беззаботной и абсолютно безбашенной, хмыкнула Лина.
На удивление это оказалось сравнительно просто. Она до сих пор ощущала тот обречённый задор, с которым они с мужем шли на последний бой с воплощением Ненависти. Сейчас её задача была не менее сложной: каким-то чудом выбраться самой и вытащить из пучин отчаяния ту, кто спасала Лине жизнь множество раз и по-настоящему любила. Ричард долго её отговаривал, но блондинка была непреклонна. Она не хотела быть слабой. Никогда больше.
— Договорились! — наконец рявкнула Астра, которая десяток секунд словно пыталась что-то увидеть в глубине синих, как замёрзшие озёра, глаз. — Ульмочка, пожалуйста, измени свой домен. Напоследок повеселимся.
***
Странные белые деревья с чёрными полосами призывно звенели замёрзшей прямо на ветвях листвой. Поляна посреди погружённого в холодный сон серебряного леса была лишь метров десять в ширину и длину, по краям окружённая таким же замороженным невысоким кустарником. А за ним была пустота, как и высоко над головой. Даже льющийся от деревьев мягкий свет казался призрачным, нереальным, под ним все краски теряли свой блеск, выцветали. Прямо как людские души.