Одной рукой она потянулась в сумку за книгой по гербологии, а другой насадила на вилку кусок индейки. Из-за того, что она нервничала, ее руки дрожали… Хотя, может быть, причиной было зелье бодрости. За прошлый месяц у нее не было возможности заниматься так много, как ей бы хотелось, но это никогда ее не останавливало. Она справится.
Она так думала. Возможно. Надеялась. Пожалуйста, пусть я ничего не забуду.
Единственным приятным моментом была тишина. Гермиона хотела, чтобы каждый день был таким же, как экзаменационная неделя в Хогвартсе. Не из-за нервов от всесторонних тестов, но из-за тишины вокруг замка, студентов, читающих даже во время еды, когда нет никаких сплетен, перешептываний, и никто не тратит на занятиях время впустую. В конце концов, они пришли сюда за знаниями.
Услышав грохот, Гермиона подняла глаза и посмотрела на вход в Большой зал. Гойл в спешке поднимал стопку упавших книг, он казался слишком взволнованным, чтобы заметить проходящих студентов, которые смеялись над ним. Она увидела Малфоя, который зашел следом за Гойлом, и была удивлена, когда тот прошел мимо, даже не взглянув.
Похоже, Малфой был уверен в своих экзаменах, потому что его развязность, которая где-то отсутствовала несколько последних месяцев, к нему вернулась. Либо он сильно нервничал, но взял себя в руки, пока акулы вокруг не почувствовали запах крови. Он шел, и от него исходила уверенность, граничащая с надменностью — подбородок был высоко вздернут, а глаза ни на ком не останавливались больше секунды. Всем своим видом он показывал, что они для него ничто, и Гермиона была уверена, что все вокруг кипели от возмущения при его виде.
Несмотря на это, Гермиона закатила глаза и вернулась к своим заметкам.
Она сможет так пройтись после каникул, когда исчезнут видения, когда получит «отлично» по всем предметам.
Сейчас они с Джастином и Малфоем не встречались каждый вечер, и это было странно, но она была слишком занята, чтобы в полной мере это оценить. Она считала, что после того, как отдаст ему противозелье они больше не будут видеться ни в какой ситуации, предполагающей разговор. Из-за всего этого ей было некомфортно. Чувство было далеким и нечетким, но времени на обдумывание не было.
Сейчас Гермионе нужно было сосредоточиться на экзаменах, чтобы ненароком не проклясть друга, на котором сейчас висела паворларуа. Три недели — и она освободится от этих злобных тварей. Три недели.
***
Гермиона прополоскала руки под водой и, закрыв кран, сжала полотенце руками. Она постаралась открыть дверь туалета как можно громче, но так, чтобы не ударить ту о стену, и осмотрела коридор со обеих сторон. Она надеялась, Гарри подумает, что она возле его комнаты из-за уборной, а не для того, чтобы повесить на место мантию-невидимку. Ей понадобилось больше времени, чтобы вернуть ей тот вид, который был до того, как она ее взяла. Гарри не сказал ничего, что могло бы значить, что он заметил пропажу. А если он все-таки заметил, то теперь точно начнет кого-нибудь обвинять.
Гарри появился, когда она спускалась по лестнице. На ее взволнованный взгляд он ответил улыбкой.
— Попытайся не переживать все каникулы, — сказал он, а она напряглась и почти споткнулась. — Я уверен, ты получишь отлично по всем предметам.
Она нервно рассмеялась, а он покачал головой и пробормотал что-то, включавшее ее имя. В прошлом она часто была рада своей сообразительности, а вот ее репутация, какой-бы ошибочной она ни была (потому что Гермиона не была она помешана на ответах на все вопросы и оценках), за последние несколько недель спасала ее довольно часто.
— Вечером ты уезжаешь к родителям?
— Только на несколько дней, — ответила она. — После, если ты не против, я вернусь.
— Гермиона, ты не должна меня о таком спрашивать, — сказал он тихо.
— Спасибо, Гарри, — она улыбнулась ему и пальцем поправила его слегка съехавшие очки. — Может, хочешь поехать со мной?
Он нахмурился, из-за чего его брови почти исчезли в морщине, пересекавшей лоб. Он засунул руки в карман и внимательно посмотрел на Гермиону. Если бы не этот пристальный взгляд, можно было бы сказать, что он выглядит обыденно.
— Я пошу…
— Тебе бы этого хотелось?
Да. Гермиона перестала заламывать руки, когда поняла, что выдает себя. Хотя, Гарри хорошо ее знал, и ему не составило труда это понять.
— Ты не можешь.
На несколько ужасно длинных секунд в комнате повисла тишина, и что-то сжалось у нее в груди. Она дважды за лето спорила об этом с Гарри. Он слишком беспокоился, у нее было слишком большое чувство вины. А еще она думала, что часть вины из-за всего этого он перекладывал на себя. Тем не менее, это был ее выбор. Пойти за Гарри, сражаться в войне, спрятать родителей. Гарри никогда не просил ее это делать.
— Они тебя простят. Ты сделала это ради их защиты. Ты не хотела, но это спасло им жизни, и это того стоило. Не жалей о том, что сделала бы и второй раз.
Гермиона услышала отголоски разговора с Джинни о Малфое и вспомнила, как ее потряс момент, когда та фыркнула, закатила глаза и отмахнулась от этого довода. Отчасти Гермиона могла понять… или даже сравнить себя с Малфоем. Она не знала, как при таком сравнении выглядело ее решение, да и в принципе каким человеком сопоставление с Малфоем ее делало.
— Хорошо.
Выражение лица Гарри стало еще увереннее.
— Они простят.
***
Гермиона смотрела на обложку, пока картинка перед глазами не начала расплываться. Она уже читала эту книгу, и она напомнила ей об одном человеке. Она думала, как бы отправить ему записку, но не знала, как это сделать, учитывая, что, скорее всего, его почту проверяли. Пустой пергамент — это слишком очевидно, а вот переданная ему книга с запиской стала бы неплохим вариантом. У нее осталось несколько прядей его волос, которые необходимы были для зелья, так что она могла это сделать… Хотя не то что бы записка была так уж важна.
Гермиона прикусила губу. Она могла бы вечером аппарировать в Хогсмид и использовать одну из школьных сов для доставки. Либо через день или два, чтобы это больше походило на вычурную обертку для записки, а не на рождественский подарок. Поздно вечером они поедут в Нору, а там будет сложнее придумать причину, чтобы ускользнуть. Следующую неделю ей ничего не нужно будет делать с зельем, и с момента окончания семестра она уже пять раз возвращалась в Хогвартс, чтобы добавить тот или иной ингредиент. Но если она все-таки вернется, это запутает паворларуа и выиграет ей еще время в Норе без их присутствия.
Она провела пальцем по корешку книги, а потом порывисто схватила ее и прижала к груди. Она просто ее купит, на том и решит. Ничего особенного.
Просто способ передать сообщение. Она продолжала повторять это у себя в голове, когда положила книгу на прилавок вместе с остальными своими покупками.
— С Рождеством, Гермиона Грейнджер, — сказала ей женщина, широко улыбнувшись.
— Э, с Рождеством.
Гарри стоял у двери, его очки поблескивали из-под капюшона. Когда она приблизилась к нему, он сделал шаг к двери и открыл ее, пропуская Гермиону вперед. Снежинки кружились на холодном ветру, а люди, закутанные в зимние мантии, сгорбившись, спешили добраться до следующего магазина. От света витрин на тонком слое снега на тротуаре отражались мерцающие огоньки, и сверкали красные гирлянды, обернутые вокруг каждого фонарного столба.
Это напомнило ей канун Рождества в прошлом году, который она провела вместе с Гарри там, где воздух был таким, что тяжело дышать. Она почувствовала, как заслезились глаза и посмотрела на Гарри, с которого ветер скинул капюшон. За запотевшими очками она видела, что глаза у него мокрые, но она была абсолютно уверена, что причиной тому был зимний ветер, задувавший ему в лицо.
Она одарила его дрожащей улыбкой, взяла его под руку, и он прижал ее к своему теплому боку.