Сосуд с мазью в ее руке казался тяжелее, чем был на самом деле.
— Может быть, тебе…
— Нет.
Ее тихий вздох облегчения никто не заметил, и она направилась в уборную, чтобы привести в порядок шею. Странно, но ее потряхивало, а сознание было спутано. Она и раньше дотрагивалась до его кожи, да и мужчин полуголыми она уже видела. Она видела уйму полуголых мужчин. Конечно, тогда все в основном было невинно и по-дружески.
Видимо, все дело было в Малфое, и все личное в его случае казалось невероятно странным.
А может быть, было что-то притягательное в том, как по его спине пробегала дрожь, в линии плеч, в изгибах и углублениях, которые пересекали тело и о которых она теперь знала. Малфой был притягательным. Не было ничего постыдного в том, чтобы это заметить. В конце концов, в мире куча притягательных людей, но стоило Малфою только лишь открыть рот, и все они испарялись.
Так что да, Малфой был привлекательным. Как ярко-красная книга в море других красных книг, с выжженной отметиной на корешке и стальными окладами, от прикосновения к которым можно сломать пальцы. Так что лучше было бы вообще их не трогать. Определенно.
— Блин, нам стоило сохранить всю кровь! — сказал Джастин так, словно все это время это было очевидно, и они все повернулись к нему.
— Что?
***
Держа пальцы над банкой, Гермиона прижимала к ней пальцы, чтобы направить поток крови.
— Я так не думаю, но их, возможно, нельзя отследить, пока они не откроют глаза или не пошевелятся.
Джастин пододвинулся ближе и прижал свою руку к ее, а Малфой сделал шаг в сторону от Падмы, когда она отклонилась от стены и пошла в его направлении. Из-за свечей, расставленных по кругу, по всему тоннелю плясали тени, заставляя постоянно оглядываться.
Гермиона закупорила банку и протянула руку, а Джастин выдавил две капли экстракта бадьяна ей на ладонь. Она сжала губы, почувствовав резкую боль, которая тут же прошла. Сжав банку, она потрясла ее так сильно, как только могла, смешивая тем самым их кровь. Джастин откашлялся и отвернул голову, а Падма странно смотрела на Малфоя, который наблюдал за тем, как Гермиона трясла банку.
— Так, — Гермиона достала пробку и протянула банку в центр их круга. — Все готовы?
В ответ они опустили палочки в банку, а после, достав их с уже покрытыми кровью кончиками, отошли. Гермиона сделала то же самое и направилась к заранее выбранному для ее руны месту. Рисуя руну, она тихо, но уверенно прочитала заклинание и почувствовала, как вниз по руке начинает течь некая сила. Когда она закончила рисовать, руна вспыхнула золотом, и Гермиона успела улыбнуться себе под нос после чего чуть не упала.
Напряжение в руке теперь ощущалось мертвым грузом. Она казалась себе маленькой, словно ее вес целиком перенесли во что-то крошечное и компактное. Ее рука затряслась, когда Малфой и Джастин снова окунули палочки в банку, и кровь громко заплескалась о стекло, когда Падма закончила действие.
Гермиона проделала то же самое, и, подойдя к своей последней точке, нарисовала руну так быстро, как только могла.
Давление усилилось, и на какое-то мгновение она подумала, что не сможет устоять. У нее кружилась голова, и когда она выпрямилась, давление распространилось на все тело. Подобное она чувствовала только однажды, когда несколько лет назад каталась на американских горках. Ты как бы падаешь в невесомости, а потом съезжаешь в самый низ горки, и вес твоего тела догоняет тебя и вдавливает в сиденье.
С приближением к центру ее все больше начинало трясти, и каждый шаг давался с трудом, но даже когда она перестала поднимать ноги и только скользила ими по полу, на это требовалось слишком много усилий. Она держала банку посередине между ними, пока все в замедленном движении не окунули палочки последний раз. Гермионе захотелось сдаться, смириться с тем, что это было невозможно, но эта мысль только заставляла прилагать еще больше усилий.
Падма должна была нарисовать последнюю руну, но, начертив две линии, остановилась. Джастин добавил третью линию, Гермиона четвертую и пятую, а Малфой — ближайшую к себе и последнюю. Они все наклонились вперед, плечами и головами коснувшись друг друга и в совершенном унисоне произнесли заклинание: их голоса поднимались и опускались в бормотании древнего языка.
На мгновение Гермионе показалось, что давление стало невыносимым. Но как только она уже приготовилась потерять сознание, умереть или развалиться на куски, все исчезло. Столб золотого света взлетел вверх и заполнил собой пространство между ними.
Вместе с ним ушла тяжесть, сменившись всплеском энергии, которой она не чувствовала прежде. В одну секунду она ощутила, словно неуязвима, и возвышается над миром, и смерть никогда не сможет ее достать. Она слышала шепот мыслей, которые ей не принадлежали, но разум оставался чистым и пытливым, и видела она лишь золото в своих глазах.
Это ощущение сначала покинуло ее тело, воздух, пока не превратилось лишь в отголосок, а после и вовсе не исчезло. Сначала Гермиона заметила свое тяжелое дыхание, а потом почувствовала прикосновение чего-то холодного. Открыла глаза и увидела грубый неровный камень, но только когда что-то уперлось ей в ногу, она поняла, что находится на полу.
Снова закрыла глаза и попыталась перевести дыхание, на тело навалилась усталость. Как только опустились веки, ее начало клонить в сон — здесь и сейчас больше всего ей хотелось так и поступить.
— Нам нужно идти, — сказал Малфой, его голос был более хриплый и глубокий, чем обычно. — Грейнджер, разбуди Финч-Флетчли.
— Дурак, я не сплю.
Она почувствовала острый приступ паники и одновременно с Джастином и Малфоем резко приняла сидячее положение. Они все посмотрели на Падму, когда с ее стороны послышался глубокий храп. Малфой цокнул языком, а Джастин усмехнулся.
Гермиона бросила на них сердитый взгляд и, собрав все свои силы, потянулась к Падме и потрясла ее.
— Все из-за того, что ее голова лежит сейчас под этим углом.
— Точно.
— Интересно, сработало ли заклинание, — полюбопытствовал Джастин и застонал, когда попытался встать на ноги. — Кажется, будто сработало.
— Рано или поздно мы это узнаем, — произнес Малфой, вставая, и привалился к стене.
— Ну же, — сказала Гермиона, когда Падма открыла глаза.
— Мы не сможем наложить еще два таких сегодня, — сказал Джастин. — Ни за что.
— Нам нужно поставить еще одно в каморке для котлов, — Гермиона использовала стену и протянутую руку Джастина, чтобы выпрямиться. — Тогда и для вас двоих будет место.
— Прямо сейчас мне проще пробежать восемь этажей, чем снова это повторить, — Джастин перевел взгляд на Малфоя, который просто молча смотрел на противоположную стену.
— Почему бы нам не вздремнуть, а после встретиться снова в коморке? Может…
— Нет, это не сработает. Малфой… — Джастин несколько раз поморгал и повернул голову к Малфою. — Так стоп… как ты планируешь попасть туда после комендантского часа? Ты же…
— О боже, — прошептала Гермиона и ударила ладонью по лбу. — Я совершенно забыла. Как я могла про это забыть? Почему ты ничего не сказал?
Чувство вины обожгло ее изнутри, но она была слишком занята мыслями, чтобы этому удивиться.
— Ты будешь в ловушке. Нам нужно наложить одно заклинание в твоей комнате.
— Там охранные чары, — приглушенный голос Малфоя не выражал никаких эмоций.
— Значит, мы найдем способ их обойти! — вскрикнула Гермиона. — Кто аврор? Уверена, что в министерстве есть записи, уточняющие, на что способны эти заклинания. — Она щелкнула пальцами. — Знаешь, Рон скорее всего даже прочитал про них, чтобы… типа поржать с тебя… это же Рон, так что я…
— Ты можешь спросить у него, что это за чары! Ну, или хотя бы блокируют ли они определенную магию… —Джастин говорил и кивал в такт ее словам, а Падма выглядела смущенной.
— Или могут ли они выявить магию! Про руны никто не подумает, такое используют редко. Но нужно быть уверенными. Поеду на этих выходных и…