Малфой кивнул и вскинул брови. Несколько секунд она могла слышать только свое учащающееся сердцебиение.
— Грейнджер, четыре призывающие руны. Четыре человека, которые сейчас чувствуют на себе эту магию.
— Это… Почему они… А.
— Что? — спросил Малфой, сделав шаг вперед, чтобы забрать книгу у нее из рук.
— Малфой, четыре основателя… Мы — четыре факультета.
Он задержал на ней взгляд, после чего закрыл книгу.
— Тебе лучше сначала обдумать предложения в голове, прежде чем вываливать их в непо…
— Слизерин, Гриффиндор, Райвенкло и Хаффлпаф! Ты, я, Падма и Джастин. Четыре основателя. Четыре факультета. Но я все еще не понимаю… и почему… с тем… Малфой, мне нужны книги. Мне нужно очень-очень много книг.
— Ну, естественно, — он наблюдал за тем, как она устремилась к сумке и вытащила пергамент и перо. — То есть ты веришь, что это оно?
— Я не знаю. Но уверена, что сейчас все приобрело больше смысла, чем когда-либо. Малфой, думаю, нам суждено что-то сделать.
— Ты всегда считаешь себя той, кому что-то суждено.
***
— Думаете, такое уже происходило раньше? — спросил Джастин, забирая книгу у Падмы, чтобы снова прочитать страницу.
— Возможно, — сказала Падма. — Но мы не сможем узнать. Битва за Хогвартс была первой настоящей битвой в этом замке, и если магия была выпущена потому, что руны были уничтожены, тогда, скорее всего, это случилось впервые.
— Так а что с ними? — спросил Джастин. — Некоторые руны были уничтожены. Почему тогда темная магия не распространилась по всему замку?
— Может быть, они были частью второго заклинания, — пожала плечами Гермиона. — Либо заклинание продолжило своё действие даже после того как потеряло некоторые свои части. Какими бы они ни были. Очевидно, что что-то пошло не так, иначе нас бы не объединили.
— Устройство было в этой комнате? — спросила Падма.
— Нет, но оно должно быть где-то в замке или на прилегающей территории, — сказал Малфой.
— Может быть… — Падма наклонила голову. — Может быть, это как шкатулка Фрильмана? На первой стене защита, на второй, на третьей, на четвертой, а потом сама вещь, которую ты защищаешь. Магия еще не добралась до студентов, но какая-то пробоина в заклинании активировала призывающие руны.
— Если это так, — сказала Гермиона, — защитная магия будет ослаблена там, где разрушилось связующее звено. Если темная магия воздействует постоянно, есть вероятность, что она медленно пробивает одну стену защиты за другой.
— Что значит, она может ударить по замку… в любое время, — сказал Джастин.
Малфой кивнул.
— И мы могли видеть, как сильно она продвинулась по тому, как поменялись со временем видения.
— Мы все еще не знаем саму природу темной магии, — сказала Падма.
Гермиона подняла перо.
— Но мы знаем, что кровавые руны могут ее остановить. Нам нужно найти недостающие куски, а знание о том, что это за устройство, может нас к этому привести.
Джастин сделал глубокий вдох, наклонился вперед, скрестил руки на столе, а потом тяжело выдохнул.
— Если устройство не в комнате… что, если шкатулка Фрильмана не входит в единую структуру рун в той комнате, а сами руны — всего лишь ее часть?
— Ты имеешь в виду защитные стены в буквальном смысле? — спросила Падма.
Джастин кивнул и повел рукой в воздухе.
— И есть еще часть где-то, и еще часть тоже где-то. Или, например, вообще на самом устройстве. Если оно еще где-то, им бы не хотелось, чтобы магия распространялась, пока не достигнет этой конкретной комнаты. И как тогда остальной замок защищен, если руны только в этой комнате?
Гермиона подождала, но ни у кого не было идей, поэтому ответом стала лишь тишина.
— Ты знаешь мой ответ, — произнесла она.
— Я его не знаю, — сказала Падма
Малфой посмотрел на Патил так, словно она задала неимоверно глупый вопрос.
— Поиски, Патил.
— И как я должна была это знать? Я же не занималась этим с вами…
— Дикое животное в виде волос Грейнджер может обмануть твои ожидания о размерах ее гигантской головы. Тем не менее, казалось бы за семь лет ты уже должна была понять, что Грейнджер живет в библиотеке и предпочитает обложки книг контакту с людьми…
К несчастью, Малфой увернулся от комка пергамента, который Гермиона бросила ему в голову.
***
Гермиона сделала глоток чая из чашки, которую принесла из библиотеки, и посмотрела на Малфоя. Он скучающе посмотрел в ответ, и по тому, что он не отводил глаз, она знала, что он заинтересован.
— Это правда. Синий — самый депрессивный цвет, но также… знаешь, синее небо, чистая вода…
— Удушье.
— Цвет Веселящих Чар, — продолжила она.
— Плесень.
— …любимый цвет…
— Синяки.
— …такие плюшевые милые животные, которые… Зеленый тоже цвет синяков! И зависти…
— Некоторых видов денег.
— …змей, крокодилов…
— Травы.
— …некомпетентности, еще…
— Некомпетентности?
— Да, — сказала Гермиона. — Знаешь, говорят «он еще зеленый».
Малфой умел одним взглядом заставить почувствовать себя идиотом, даже если человек был совершенно прав в том, что говорил.
— Ладно. Развитие.
Она хмыкнула.
— Тогда смертельное заклятье.
Она откинулась назад и скрестила руки, отзеркалив его позу, а потом самодовольно улыбнулась. Больше не было ничего такого насыщенно зеленого, что могло бы перевесить зло убийства.
— Глаза Поттера.
— Чт… — Гермиона уставилась на него, ее челюсть медленно отвисла. — Что?
— Поттер пережил смертельное заклятье, так что по логике он его превзошел в…
— Нет, в этом совсем нет логики! И откуда вообще ты знаешь цвет глаз Гарри? — улыбка Гермионы стала шире, и она рассмеялась. — Потратил много времени любуясь…
— Я же не Уизли.
— Ну да, — она закатила глаза, проигнорировав его предостерегающий взгляд. — Сможешь только смотреть издалека и локти кусать.
Малфой поднял глаза.
— Его искрящиеся зеленые глаза, такие яркие зеленые глаза, выразительные зеленые глаза… или вот мое любимое из газет «его сияющие как зеленые угольки глаза, напоминающие некоторым проклятие, после которого Гарри Поттер выжил. Дважды».
Гермиона открыла рот, чтобы возразить на его замечания, но потом в памяти всплыло несколько статей, которые она заставила себя прочитать.
— Они реально любят писать о его глазах, — протянула она. — Гарри на это остро реагирует.
— Я не хочу слышать о твоей увлеченности Поттером, Грейнджер.
Она сердито на него посмотрела.
— Ты позеленел от зависти? Тебе бы хотелось иметь… — Ей не удалось сдержать улыбку, — сияющие как зеленые угольки глаза? Вместо тусклых, странно просвечивающих серых…
— Просвечивающих? Они не такие светлые, Грейн…
— Иногда на них так падает свет, что мне кажется, словно я могу смотреть сквозь твои глаза.
Он посмотрел на нее так, будто она только что сказала, словно часто думает о том, как бы поскорее увидеть их. Вообще, она считала глаза Малфоя вполне милыми, но ему она об этом не скажет.
— Ты походу самая странная из всех девушек, что я когда-либо встречал, — уголок его губ дернулся в ответ на ее обиженный взгляд. — И я включаю в этот список Лавгуд.
— Что не так с Полумной? — Джастин скользнул в кресло рядом с Гермионой. Он выглядел слегка удивленным, когда увидел ее чашку. Он с улыбкой поднял свою и чокнулся с ней.
— Ничего, — сказала Гермиона, одарив Малфоя и его ухмылку неодобрительным взглядом.
— Я говорила с Голубой Дамой, — сказала Падма, ввязавшись в разговор и сразу перейдя к теме. — Она была не сильно вежливой. Либо просто не знала.
— Так невежливой или не знала? — спросил Малфой. та отмахнулась, а он выглядел раздраженным.
— А это важно? Она…