— ДАВАЙ! — крикнул он.
Зенти тут же появилась и обрушилась на Моргану нагинатой.
Та успевает заблокировать и спасаясь от смертельного удара.
«НЕТ!» — Барти резко осознал, что совершил ошибку.
Усиленное зрение позволило ему увидеть взгляд наемницы и то… что она полностью контролировала ситуацию.
Рывок!
На полной скорости он устремился на помощь… пока не поздно…
Барти дал им идеальный шанс, и они воспользовались им на полную. Быстро добравшись до упавшей и истекающей кровью Морганы Зенти тут же нанесла свой мощнейший удар прямо по телу.
Прокол!
Мощнейший выпад ударил по лезвию рапиры отбив его в сторону, а затем коснулся Силового щита, который легко продавливался под напором концентрированной атаки.
— Получай! — надавила она сильнее и щит рассыпался.
На миг она возликовала и чуть замедлилась, ведь не желала убивать противника, а лишь ранить так, чтобы она не могла сражаться, но…
Зенти увидела взгляд Морганы… Спокойный, собранный… довольный…
Легкая улыбка коснулась губ брюнетки, а затем… кровь вокруг тут же устремилась к ней.
— Нет!
Она выставила щит, но тот был моментально пробит и поток алой жидкости устремился к ней.
Словно в замедленной съемке она смотрела как смерть достигает её груди…
Что-то толкает её в сторону, и она лишь успевает заметить спину.
— Нет… — прошептала она.
В следующий миг алый луч… пронзает Барти насквозь…
— НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!..
— Минус… один, — с ухмылкой произнесла Ведьма…
Глава 57
Отчаяние
— БАРТИ! — закричал я, видя, как мой брат падает на пол, пронзенный кровавым лучом.
Его подхватывает Зенти и отскакивает с его телом в сторону на другой мост, но тот едва мог шевелиться и постоянно терять кровь, что истекала из ужасной раны на животе.
— Одного уже нет, — произнес Кадмус. — И ты увидишь, как умрут они все. На твоих глазах. Тогда ты поймешь, как были наивны и глупы твои фантазии. Тогда ты и поймешь, что нужно было подчиниться. Но шанса уже не будет.
— Заткни пасть! — злился я и тут же кинулся в бой.
Удар! Удар! Удар!
Ярость заполнила мои мысли, вместе с болью и отчаянием, а потому движения может и стали сильнее, но точность и скорость снизились, а потому Кадмус словно насмехаясь над моими потугами только уклонялся и слегка парировал каждую атаку.
— Все умрут, и ты останешься один, чтобы осознать отчаяние, — произнес этот мерзкий старик. — Ты поймешь, что такое потерять все!
— Как ты⁈ — фыркнул я.
— Как я… — ответил он. — У меня были дети… жены… друзья… Все они умерли на моих руках. Привязанности приносит лишь боль.
— Поэтому-то ты и жертвуешь своими детьми? Чтобы потерять еще больше⁈
— Это ради мира! — разозлился он. — Без жертв ничего нельзя создать. Кто-то должен пролить свою кровь на землю, чтобы из нее выросла пшеница. И я готов принести кого угодно!
— Тогда принеси в жертву себя.
— Непременно. Когда придет время, и я отдам свою жизнь. Но не раньше, чем защищу этот мир от демонической угрозы. А благодаря симбионту, я буду вечно на страже мира.
— Ты погубишь нас раньше, чем демоны!
— Ты полагаешь, что у нас есть много времени, до их торжества? Наивно!
— Говоришь так, будто уже сдался!
— О да, я сдался! Все, эти наивные мечты о том, что я смогу что-то сохранить в этой войне, все мысли о том, чтоб победить, оставшись человеком… Я сдался и больше не пытаюсь. Мы почти сдохли в четвертом приливе, и, если не поменяем отношения, сдохнем в пятом! Человечеству нужна настоящая сила. Вечный страж. Собственный архидемон, если понадобится!
— Ты одержим!
— Я единственный кто может защитить мир!
— Нет. Ты убедил себя в этом, ведь так легче оправдывать свой страх.
Глаза старика сощурились в гневе, и он тихо зарычал. Моя твердолобость его изрядно раздражает.
Он устремляется в бой, чтобы убить меня…
— Нет! Нет! Нет! Нет! Барти! — кричала Крес заливаясь слезами смотря на умирающего парня на своих руках.
Она держала его, зажимала страшную рану на животе, но ничего не могла поделать. Крес и Зенти сейчас прибывали в панике, от осознания потери. Парень… её любимый просто умирал перед ней, а она ничего не могла с этим поделать.
— Пожалуйся! Не оставляй меня! — кричала она, а кто говорил Крес или Зенти понять было невозможно. Потому что они обе плакали, потеряв силы.