Вот он – ваш президент.
Галантно подает мне руку, приглашая выйти. Выхожу из машины под бесперебойные щелчки фотоаппаратов. Крики, поздравления смешиваются в один сплошной гул.
-Улыбайся, Радомира, - как ножом по сердцу.
«Радомира», не «Рада». И этот факт убивает похлеще яда. Мгновенно и без права на восстановление. Сглатываю и цепляю на себя маску. Улыбка намертво приклеивается к моему лицу. Рука живет своей жизнью. Машет гражданам.
Сегодня я первая леди Америки, но уже через два дня, стану никем. Дело не в статусе, будь он неладен. Дело в возможности быть рядом с Аланом. Её у меня отняли. Хотя какая разница – сейчас или через пять месяцев? Спустя длительное время было бы больнее уходить, а сейчас еще есть шанс выжить и не умереть от тоски и любви к этому куску льда.
Дышу, прожигая внутренности. Ступаю по красной дорожке.
Так вот ты какая? Кусок материала, плотный, чистый, без рисунков, но совершенно не обычный. Пропитанный властью, силой и деньгами.
Идем под руку, улыбаемся, не смотря на то, что произошло полчаса назад. Алан кладет свою руку поверх моей. Поднимаемся по ступеням, заходим в настежь раскрытые двери. Хлопки раздаются настолько неожиданно и оглушающее громко, что хочется бежать обратно. Сдерживаюсь. Успокаиваюсь. Улыбаюсь.
Уже челюсть болит, но я стараюсь. Знаю, так надо. Локвуду сейчас еще хуже.
В холе собрано большое количество людей. Конгрессмены. От них отделяется один и подходит к нам.
-Господин президент! - улыбаясь здоровается с Локвудом. Жмет руку и мажет по мне взглядом.
Я впервые в Белом доме, но рассматривать убранство сейчас не могу. Хотя и понимаю, что следующего раза не будет. Отстраняясь. Заставляю пройтись взглядом по окружающим. Улыбаются, кто-то по-доброму, а кто-то скрывает за улыбкой ненависть. Хреново скрывает, если честно.
Нас провожают к действующему президенту в овальный кабинет. Замечаю золотой рояль в правом углу и пару красивых, чем-то похожих на древнегреческих богинь, статуй. Дорога выстелена красной ковровой дорожкой с золотыми полосками по бокам. Фетиш какой-то не иначе. Сам интерьер похож на музейный, не офисный и явно не рабочий. Ну, мне здесь не работать, поэтому на этом не заморачиваюсь.
Отливаемые золотом стены и лестница ведущая на следующий этаж. Всюду картины предшествующих президентов: Джордж Вашингтон – куда ж без него – Томас Джефферсон, Авраам Линкольн, множество нарисованных портретов украшают стены Белого дома.
Молча, следую за мужем. Стараясь не выдавать своего волнения. Алан же ведет себя, как всегда в своей манере, расчетливый, отстраненный, с непроницаемой маской на лице. Мужчина, ведущий нас на встречу с президентом, что-то рассказывает, театрально взмахивает руками, но я не слушаю.
Рядом с белоснежной с дверью, стоят двое охранников. Глядя на закругленные стены понимаю. Мы пришли. Сейчас я попаду в святая из святых. Овальный кабинет. Именно отсюда, Алан Локвуд будет руководить страной под названием Америка. Именно здесь он проведет ближайшие годы, выстраивая внутреннюю и внешнюю политическую линию развития. Без меня…
Замираю на секунду, набираю полные лёгкие воздуха и вхожу вслед за мужем. Пока ещё действующий президент подскакивает со своего стула и торопится на встречу к Локвуду. Сомневаюсь, что все дело в том, что он выиграл. Думаю, мужчина ведет себя так, потому что перед ним сам Локвуд.
Наблюдаю со стороны, как бывший и будущий правители обмениваются рукопожатием. Замечаю трусливое поведение президента, заискивающие слова в адрес Локвуда и прижимистые действия. Настолько противная картина, что я невольно морщусь и отворачиваюсь, разглядываю помещение.
Овальный кабинет. Обычная комната, не имеющая углов, но имеющая сотни дверей. Не сотни, конечно, здесь я утрирую, но действительно, по периметру шесть дверей. К чему столько? Окидываю взглядом те, которые открыты. За ними нечто похожее на комнату отдыха и библиотеку. В следующей, возможно, находится комната для приема важных высокопоставленных лиц, хотя я могу и ошибаться. Экскурсию – то мне никто не проведет.
Время проходит, и если по началу меня захватило сие действие, то спустя какое-то время, я вернулась в свои переживания. Продолжила пялится на Локвуда, изредка отводя взгляд. Тело от постоянного стояния и сидения прямо, задеревенело. Хотелось откровенно грохнуться на кровать звёздочкой и уснуть минимум часов на пять.
Прощание вышло не таким, как я предполагала. К нам подъехала Джесс – вечный двигатель.