Слова-слова…
— Я подумаю.
— Фариз с семьей в скором времени будет здесь. Мы могли бы устроить встречу.
Кто бы сомневался?
— И тогда, полагаю, никто не стал бы возражать, если бы ты возглавил проект в Беляево.
— Вы серьезно?
— Ты же знаешь, что Фариз готов туда вложиться. Он будет только рад доверить руководство своему зятю.
В ушах звенит. Не могу избавиться от ощущения, что с этим звуком захлопывается ловушка, в которую я попал.
— Кстати, ты уже видел, что там происходит?
— Где? — туплю, смаргиваю упавшую на глаза пелену. Мне пипец как неспокойно. Эмоции душат. Но я мужчина. Эмоции — роскошь, которую я не могу себе позволить.
— В Беляево. Там под снос попадает то ли древний лагерь какой-то, то ли обожаемая местными база отдыха. Люди протестуют. А нам это не надо.
— Я разберусь, — пожимаю плечами. Раз проект мой, то мне все и улаживать.
— Разберись, — кивает в ответ отец. — И желательно побыстрей. Лишний шум нам не нужен. Ну, что мы все о делах? Пойдем веселиться? Гости, небось, заждались дорогого именинника. Жаль, Фариз не успел к празднику.
Да твою же! Теперь ведь не слезет с этой темы. Не стоило и рассчитывать.
Выходим из кабинета. Мужики мои ошиваются тут же. Дверь не была закрыта. Вполне возможно, они слышали наш с отцом разговор. Вон, как настороженно на меня пялятся. Отец проходит мимо, хлопнув каждого по плечу. Он поначалу к нашей дружбе отнесся довольно настороженно, но потом оттаял. Эти трое хоть и славятся своим умением гульнуть, в общем-то, даже это делают по уму.
— И че теперь? — спрашивает Антон, глядя в спину отцу.
— Да че теперь, — усмехаюсь горько.
— Марат, — моей руки касаются тонкие пальчики. Оборачиваюсь. Мама… Даже если это все и благодаря ей, не могу обижаться. И своего недовольства показать не могу.
— Мама… — склоняюсь.
— Я не так это все себе представляла, — вздыхает она.
— Ну, теперь уж как есть, — пожимаю плечами.
— Я даже не думала, что отец так вцепится в эту идею. Просто поделилась с ним своими опасениями на твой счет.
Мужики тактично отходят чуть дальше, тем не менее, грея уши.
— Не знал, что у тебя есть какие-то опасения.
— Ты слишком зациклен на работе. В жизни есть и другие радости. Мне так жаль, что они тебя миновали…
В понимании мамы радость — это семья. Ну… Если она такая, как у них с отцом — это действительно радость, кто ж спорит? Затык в том, что я еще не встретил той женщины, с которой у меня может быть так, как у них. И что-то мне подсказывает, с Фаридой так тоже не будет. Погуглить ее, что ли? То, что у нас до сих пор свадьбы устраивают родители, не отменяет того факта, что мы живем в двадцать первом веке.
— Я счастлив. У меня все хорошо.
— Ты не обижаешься?
— Мам… — закатываю глаза.
— Я хотела как лучше.
— Я знаю. — Мама нежно ведет ладошкой по моей гладковыбритой щеке. Зажмуриваюсь. Наклоняюсь опять. Опять целует в лоб. Я не обижаюсь. Нет. Родители — это святое.
— Ладно, идите уже. Вижу ведь, как не терпится.
— Отец не расстроится?
Мама качает головой. Богатые золотые серьги колышутся. Так, вблизи, конечно, на лице мамы видны тонкие морщинки. У глаз, в уголках губ. Но издали ее запросто можно принять за мою ровесницу. Говорят, мальчики ищут в жене маму, если так, где мне найти такую красавицу? Отцу несказанно повезло. Уходит, обдавая меня знакомым с детства парфюмом.
— Царица, — глядит ей вслед Тоха.
— Слюни, — напоминаю я.
— Да я ж ничего такого!
— Именно поэтому я тебе еще не втащил. Пойдемте уже, пока я окончательно не загнался.
— Дык, пойдем. Мы уже пару часов тебя умыкнуть пытаемся.
— Считайте, вышло.
Идем хищной стаей к выходу. Изредка останавливаемся с кем-нибудь перекинуться парой слов.
— Мар!
Торможу.
— Лала! Ты что здесь делаешь? Мама знает?
— Т-ш-ш. Я просто одним глазочком хотела посмотреть на гостей! Все такие красивые!
Обнимаю сестру. Ей всего двенадцать. После моего рождения мама беременела еще несколько раз, да так и не могла выносить. Лала стала настоящим подарком современной медицины.
— Ты тоже красивая!
— Ага, — закатывает глаза.
— К себе беги, пока тебя родители не спалили.
— Ладно. С днем рождения, братик! Антон, Назар, Арсений… кланяется каждому, проходя мимо моих друзей. Антон делает ей «сливку», но заметив мой взгляд, одергивает руку. Машу, мол, норм. Она ж ребенок, не девушка. И уже беспрепятственно выходим на улицу. Жарко. Смрадно. Раскаленный асфальт, выхлопные газы — все прелести мегаполиса.