Флеминга проводили в гостиную, и через несколько минут в дверь широким, ленивым шагом вошла Дидо. На ней были оливково-зеленые джемпер и юбка, и ее губы по контрасту казались еще более алыми, чем обычно. Со свойственным ей несоответствием в одежде также у нее была пара длинных золотых серег с эмалью, которые, возможно, подошли бы к костюму испанской танцовщицы, но, казалось, не гармонировали с одеждой для прогулки в английской деревне. В то же время и эта одежда, казалось, не гармонировала с той медленной и гибкой грацией движений, с которой Дидо опустилась на диван и изогнула длинную руку, тянясь к золотому портсигару, который лежал на маленьком столике. Флеминг зажег для нее спичку, и она глубоко затянулась, прежде чем взглянуть на него и пробормотать хриплым голосом:
— Ну?
— Я пришел поговорить с вашим отцом, мисс Мандулян. Я хотел бы знать, возможно ли увидеться с ним.
— Отец уехал, — объявила она и стала вставлять сигарету в длинный янтарный мундштук.
— Уехал! — воскликнул пораженный Флеминг. — Куда? Когда?
— Куда? Я не знаю. Почему? Вы, вероятно, знаете это лучше меня. Когда? Три четверти часа назад.
— Но, мисс Мандулян, когда вы говорите «уехал», вы имеете в виду, что он уехал в Лондон на день или что он уехал куда-то на некоторое время?
Она зевнула.
— Я полагаю, он уехал, чтобы найти некое место, где вы и ваши палачи не найдете его.
— Что, бога ради, вы имеете в виду? Я и мои палачи?
— Называйте это как хотите. Он не хочет быть арестованным.
— Но никто и не собирается его арестовывать. То есть, я хотел бы арестовать его по обвинению в сговоре, но у меня нет абсолютно никаких доказательств.
Мисс Мандулян опустила ноги с дивана, села прямо и посмотрела на детектива широко открытыми глазами.
— Вы не собираетесь арестовать его за… за…
— За убийство? — добродушно уточнил Флеминг. — Бог мой, нет! Мы знаем, что он не совершал убийства. По крайней мере, мы знаем, что он не убивал мистера Перитона. Конечно, возможно, что ваш отец убил множество других людей в свое время, но это не наше дело.
Дидо Мандулян была молодой особой, не теряющей самообладания, и нечасто случалось такое, чтобы она была полностью ошеломлена. Она просто пристально смотрела на Флеминга.
— Но что… почему… что… я не понимаю, — наконец выговорила она.
— Вы думали, что он убил Сеймура Перитона?
Она кивнула.
— Не вы расскажете мне, что произошло? — попросил Флеминг.
— Ничего особенного не произошло, — сказала она, и ее голос звучал даже более хрипло, чем обычно. — Я была в своей комнате ночью в субботу. Я думала, что отец отправился спать. Было около полуночи. Я ждала… ждала…
— Я знаю — Перитона и Холливелла. Продолжайте.
— Из своего окна я увидела, как Сеймур входит через французское окно с террасы, и я ожидала, что он поднимется наверх по черной лестнице, как обычно. Но он не пришел. Он ждал внизу — я не знала, почему — и, конечно, это было как раз то, что мне было нужно. Я хотела, чтобы он ждал там, пока не придет мистер Холливелл. Я вернулась в постель и ждала. Но ничего не происходило, так что примерно через двадцать минут я выглянула в окно, чтобы увидеть, не случилось ли что-то. В гостиной горел свет. В этом свете, освещающем террасу, я увидела второго человека, поднимающегося на нее по ступенькам. Я думала, что это был мистер Холливелл, но когда он вышел на свет, то я увидела, что это отец. Тогда я действительно испугалась. Я знала, что если отец заподозрил Сеймура в том… в том, что он мой любовник, то он попытается убить его, поэтому я вернулась в постель и укрылась с головой. Затем примерно четверть часа спустя отец постучал в мою дверь и вошел. Он был бледен как полотно, а в руке у него был мой шарф. Это был маленький бело-желтый шелковый шарф, который я дала Сеймуру некоторое время назад. Он был весь в крови. Отец просто сказал: «Ради Бога, уничтожь это», а затем поцеловал меня и вышел. Он дрожал как осиновый лист. И я сожгла этот шарф. Это все.
— И вы никогда не говорили с ним об этом?
— Я подумала, что лучше всего будет не беспокоить его этим. Я дала ему понять, что готова поддержать его несмотря ни на что, но в остальном я держала язык за зубами.