— Говорю, зачастили всякие подозрительные лица, — повторил Валерон уже с нажимом и лапой в меня потыкал на случай, если я не проникнусь и во второй раз.
— Кто?
— Михайлов. Ходит и словно обнюхивает все здесь, скотина, — выплюнул Валерон с отвращением. — Я сначала думал: случайно его сюда занесло, но нет, кружит и осматривает подходы.
— Думаешь, Астафьева ищет?
— Источник дохода потерял, факт, поэтому злой. Смотрит, на кого злость слить можно. Боюсь, один он не полезет, только с подстраховкой.
— Не все же полицейские продажные.
— Ему и не полицейские сойдут. Еще артельщик какой-то мутный крутился рядом.
— Не факт, что они вместе и полезут в дом.
— Не факт. Но если полезут, могут не только что-то украсть, но и подкинуть. Потом вполне законно все реквизируется и таинственно исчезает из склада вещественных доказательств, — проворчал Валерон. — Если один полезет, можно будет угрозу ликвидировать, если вдвоем — не справлюсь. Разве что они по очереди будут лезть? Но нам бы внимания не привлекать: крови с Астафьева для активации хватит, а новые таинственно растворившиеся в нашем доме люди нам не нужны. Что там на себе полицейский принесет? Даже артефакты казенные, слабые совсем…
— Постараюсь замок сегодня доделать, — решил я.
— Уж постарайся, — проворчал Валерон и грустно положил морду на лапы. — Не люблю незапланированные траты энергии. — А с князем что? Сообщит он Вороновым, что ты выжил?
— Они и без того знают, — вздохнул я. — В княжеских семьях есть артефакт фамильного древа, показывающий всех живых представителей семейства.
— Засада…
— Согласен. Но им все равно придется меня искать, потому что, где я, артефакт не показывает.
— И то хлеб, — фыркнул Валерон. — Но я бдю, чтобы лишних рядом не было. Михайлов — зло местное, а неместного никого не было.
Выглядел он скорее смешно, чем воинственно, и приходилось напоминать себе, что это не милая декоративная собачка, а демон в ее обличии, с сомнительными моральными ценностями.
— Спасибо.
Пока я выхлебал суп, закипела вода под чай, так что на крыльцо, где Прохоров сосредоточенно строгал полено, я вышел с дымящейся чашкой.
— Ну наконец-то, — обрадовался Прохоров. — Здоров ты жрать. За такое время кабана умять можно.
— Увы, кабана у меня нет, — сообщил я, присаживаясь рядом с Прохоровым.
— Токмо ты чай допей и за работу принимайся, — потребовал он, — потому как иначе у меня не сработает.
— Гриш, ты не наглей, а то выставлю и аванс не верну. Он не столь большой, чтобы я высунув язык бегал твои хотелки исполнять, — отрезал я. — Нечего меня строить.
— Че ты, дом, чтобы тебя строить, — проворчал он. — Я че, не понимаю? Погодю, покеда ты чай попьешь.
Соседство Прохорова было раздражающим, поэтому, несмотря на заваренный по всем правилам да с нужными травками чай, удовольствия я не получил. А тут еще и Михайлов появился: подчеркнуто в форме — мол, служебные обязанности выполняет.
— Чем занимаемся, граждане? — спросил он через калитку, и я пожалел, что и забор, и калитка — крупнощелевые. Нужно такие ставить, чтобы никто носа не смог сунуть на мою территорию. А то вон любопытный глаз то в одну сторону зыркнул, то в другую — так и норовил углядеть чего неположенного.
— Дык это, заданья от Коломейки делаем, — жизнерадостно ответил Прохоров. — Че случилось-то, Поликарпыч?
— Нашел Поликарпыча, — ощерился он. — Я при исполнении. Здесь люди пропадают, проверить надо. Воронов, открывай, неча за калиткой прятаться.
— Я разве прячусь? — удивился я. — Сижу, чай пью, окрестностями любуюсь.
Калитку я открыл, после чего нежданный визитер ворвался ко мне во двор и затормозил лишь у крыльца.
— Поумничай мне! — рявкнул Михайлов. — Показывай давай, че у тебя в доме творится.
— А разве у вас есть право обыскивать дом мага без его разрешения? — удивился я. — И вообще, есть право обыскивать без каких-либо бумаг?
Потому что я точно знал: сам Михайлов к отделу, занимающемуся магами, отношения не имел, а значит, действовать мог только с моего разрешения. В том числе — и осматривать мое жилище.
— Противодействуешь, значит, — не без удовольствия сказал Михайлов.
— Петь, лучше покажь ему, а то как развоняется, спасу не будет, — пробурчал Прохоров. — И че приперся-то?
— А что вы хотите у меня найти?
— Говорят, вещи алхимические ты присвоил.
— С княжеского разрешения. У меня бумага есть. И негоже вам тыкать, если сам князь Куликов ко мне на «вы» обращается.
При этом известии Михайлова перекосило, потому как понял он: забрать ничего не удастся. Легально, во всяком случае.
— Покажите бумагу, Петр, — скомандовал он.