— Чини, — согласился я. — Я времянку делал на пару месяцев. Не хотелось время тратить на что-то серьезное.
В результате после обеда Прохоров ушел переделывать мою нашлепку на сарай, а я позвал Валерона.
— Проверить надо, по мою душу или нет.
— Это я быстро, — обрадовался он. — Изучу все лучшим образом.
Вопроса, где искать вновь прибывшего, не возникло ни у него, ни у меня — гостиница в Дугарске работала только одна, и та на последнем издыхании — приезжали по делам один-два человека в неделю, так что хотя стоимость номеров была высокой, это всего лишь позволяло держаться гостинице на плаву.
И все же радость Валерона меня немного пугала, потому что он может проявить нездоровый и неуместный энтузиазм в обезвреживании потенциального врага. На этот случай я напомнил:
— Имей в виду, что пока не доказано злоумышление на нас этого человека, у него ничего пропасть не должно. Да и если докажется, у него в Дугарске ничего пропасть не должно.
— А если с ним пропадет? — деловито уточнил Валерон.
— Если с ним, то можно. Но убирать труп будешь сам.
Помощник скорчил скорбную морду, но я его лишь поторопил:
— Лучше не отвлекайся на ерунду. Узнай точно, что ему нужно, а я пока Митю улучшу.
— Самое интересное — и опять без меня, — пробурчал Валерон перед тем, как исчезнуть.
— Ну что, Митя, займемся теперь тобой, — повернулся я к пауку. — Сейчас я тебя отключу и буду улучшать.
Неожиданно он попятился. Отключаться он точно не хотел.
— Я тебя совсем ненадолго отключу, — принялся я его уговаривать я. — Тебе же понравилось плеваться? А теперь еще будешь высоко прыгать и говорить.
Он неуверенно сделал пару шагов ко мне.
— Я тебе еще и энергии добавлю. Будешь повышенной бодрости.
И все равно Митя шел ко мне как на заклание: медленно и печально. Я поднял его на колени и отключил, после чего принялся разбирать корпус.
Голосовой блок делался долго, зато поставился быстро. А вот с прыжковым получилось все наоборот, потому что нужно было развести по лапам и не перепутать. Перед тем как закрывать внутренности, я придирчиво проверил все, что было нарисовано алхимическим зельем с добавкой кристаллов. Несмотря на походы в зону и активные там действия, ни одна из линий не повредилась и выглядела столь же цельной и ровной, как когда я ее только что нарисовал.
Закрыв все металлическими пластинами, я включил Митю и осторожно опустил его на пол.
— Ну-ка скажи чего-нибудь.
— Можно прыгать? — сразу спросил он.
— Прыгать будем на улице, — решил я. — Там места больше. Заодно посмотрим, что там делает Гриша.
— Гриша хороший, — заявил Митя.
— У вас с Валероном все хорошие, кто едой делится, — проворчал я.
Мы вышли во двор, и вот там Митя оторвался: прыгал в разные стороны под разными углами и на высоту до двух с половиной метров. Последнее я прикидывал на глазок, потому что никакого измерительного инструмента у меня не было.
На громкие лязгающие звуки из сарая выглянул Прохоров.
— Как прыгает-то, — восторженно сказал он. — Он не попортит себя при приземлении-то? Там механизма сложная.
— Амортизаторы предусмотрены.
— Че?
— Устройство для смягчения ударов, — пояснил я. — Да и видно сразу будет, если что-то повредится.
— Ничего не повредилось, — отчитался Митя. — Все работает.
— Ох ты ж, — восхитился Прохоров, — так он теперь еще и болтать могет?
— Могу, — подтвердил Митя.
Он остановился рядом с Прохоровым, чтобы вести беседу, не отвлекаясь на прыжки. Речь звучала четко, размеренно, но невыразительно.
— И скажи мне, друг железный, зачем ты таскаешь еду под кровать? Стесняешься?
— Я не себе. Я Валерону, — неожиданно ответил Митя. — Он стесняется.
— У тебя кто-то живет под кроватью? — повернулся ко мне Прохоров.
— Чемодан, — ответил я. — У меня под кроватью живет чемодан.
Говорить что-то Мите сейчас было бесполезно и даже опасно. Вообще, сам Валерон мог бы предупредить своего металлического товарища о том, что про него нельзя говорить посторонним. Или Митя уже не считал Прохорова посторонним?
— И чемодан ест кашу и суп?
— Чемодан не ест кашу и суп. Митя еще не совсем четко выражает свои мысли. Он только учится говорить. И учится прыгать. Ну-ка, Митя, сможешь отсюда допрыгнуть до бани?
Митя вызов принял: прижался к земле, а потом резко оттолкнулся, придав себе настолько сильное ускорение, что к бане он фактически полетел, при этом лапы были направлены назад, а вынес он вперед только первые две, когда уже приближался к стене, чтобы в нее не врезаться. На стене он повис, зацепившись лезвиями, и повернулся корпусом ко мне, ожидая команды.