Да, жил Момо действительно на грани нищеты, размышлял Юлиан. Будь он вором, убийцей или слугой гильдий, то не обитал бы в таких отвратительных условиях.
— Как тебя звать?
— Момо.
— А настоящее имя?
— Так и звать… Момо или Момоний, — засмущался мимик.
— Ты что же это, с настоящим именем ходишь? — удивился Юлиан.
— Да. А вас как зовут, почтенный?
— Юлиан.
— Вы веномансер из Золотого города, что ли? — Момо внимательно посмотрел на шаперон Юлиана с золотой древесной заколкой и краску на лице — обозначение статуса веномансера.
— Да.
— Понятно. Красивое у вас имя, очень красивое, почтенный Юлиан.
— Давай без подхалимажа.
— Хорошо, извините. Я больше так не буду, — мимик глянул кристально честным взглядом. — Ну… Не буду в вашем обличье ходить. Прошу, простите меня!
Юлиан, конечно же, ему не поверил. Под честными глазами Момо скрывался тот еще плут, тут сомневаться не приходилось. Однако было в нем что-то такое, что не подделать, какая-то душевная наивность, что ли, и Юлиан откинулся в кресле, размышляя. Откинулся он, правда, осторожно, ибо кресло это было готово вот-вот рассыпаться от ветхости. Казалось, чихни на него — оно и развалится. Скрипнул подлокотник. Что же делать с этим недотепой?
— Точно в долги не влез?
— Точно, честно-честно, — захлопал янтарными глазами мимик. — Вы же видите, что живу здесь спокойно, никого не трогаю, никто меня не трогает. Зла никому не творю, вот…
И все-таки стоило проверить. Юлиан поднялся с кресла, обошел комнату, заглядывая в каждый угол. Бардак тут был знатный: ткани беспечно валялись в лужах, натекающих с чердачного потолка, а старую рухлядь, которая когда-то была мебелью, никто и не думал чинить. Можно было хотя бы полдня посвятить уборке, негодовал про себя веномансер.
Наконец он убрал груду нашитых вкривь и вкось вещей с сундука, переложил их осторожно на портновский стол и нырнул взглядом и руками в разваливающийся сундук. Искал долго, потому что и под крышкой порядка не водилось. В конце концов Юлиан нашел старенький кошель, распахнул его и, убедившись, что в нем действительно четыре серебряных сетта, которых от силы хватит на месячную аренду комнатушки и недельное питание, успокоился. Да, этот мимик явно нищий ремесленник, с трудом сводящий концы с концами в Мастеровом районе.
А Момо меж тем боялся даже дышать, наблюдая, как его скромный скарб в комнате переворачивают вверх дном.
— Ладно, — сказал Юлиан, возвращаясь к креслу. — Вижу, ты не обманул.
— Вы… почтенный, — мимик заволновался, — вы только никому обо мне не рассказывайте.
— Отчего же я не должен рассказывать? Не так часто встретишь мимика, надо бы доложить для порядка в охранный дом!
И Юлиан лукаво улыбнулся, потому что его начал забавлять этот недотепа. Не так он себе представлял грозных и опасных мимиков. По крайней мере, этот точно из другой породы. Однако же мимик воспринял шутку всерьез и едва ли не подскочил с кресла.
— Нет! Ради Химейеса, нет! Умоляю! — закричал он перепуганно. — Они меня загубят! Убьют!
— Отчего нет?
— Нет! Пожалуйста, вот, возьмите все мои заработанные деньги, — мимик подскочил, достал из широких для него шаровар монетки, что дали ему женщины. — Еще лепешки, хотите?
— Ты что же это… — поднял брови Юлиан. — Даешь мне то, что получил за мой облик?
— Ну, я же работал, старался… — промямлил Момо. — Не выдавайте меня, пожалуйста. Я клянусь вам, что больше не буду ходить в вашем обличье. Вот как есть, тьфу, забуду о нем! Я же только баловался им. Так-то я честный трудяга, я жить хочу! Всю жизнь так, почтенный, работаю то на складах, то портным, как придется. Не хочу я к демонологам!
В дверь постучали. Юлиан настороженно вслушался и жестом приказал Момо открыть ее. Тот подошел, но отворять не стал, а лишь тихонько, самым нейтральным голосом спросил:
— Кто там?
— Сосед! Открывай дверь, Момо! Ты мне еще вчера обещал отдать долг в двадцать три бронзовых сетта!
Момо вздохнул.
— Почтенный Дорлионо, мне завтра отдадут деньги за заказ, и я вам все верну! Я же всегда плачу!
Он так и не открыл дверь, только припал к ней и проверил, закрыта ли она на засов. Сосед поворчал, но ломиться не стал и ушел восвояси.
Пока мимик налегал на дверь и вслушивался, дабы удостовериться, что разборок не будет, ибо Дорлионо слыл знатным драчуном, Юлиан разглядывал его уже с некоторой жалостью. Вынужден, значит, скрываться в трущобах, чтобы не попасться демонологам. Демонологи таких на лоскуты режут, пытают и убивают, а подобной участи мало кто себе пожелает. Живет, значит, от заказа к заказу. Недотепа, пусть и с задатками хитреца, но не злостный мошенник, размышлял он. По-хорошему нужно бы сдать это недоразумение, но в глубине души он пожалел его.