— Что делать дальше? Расскажите до конца, как вас обязали. Когда я буду свободен?
Юлиану не нравилась туманность речи церемониймейстера, который облекал все в скользкие формулировки. Тот же, улыбаясь, достал из-под балахона кошель и извлек оттуда шесть перстней с рубинами и гагатовыми камнями.
— Ах да, да. Прошу меня простить, слегка забылся. Кхм, так вот… Вы будете свободны, когда закончится причастие господ, а верховный жрец, Симам, закончит молитву Праотцу нашему Гаару. К слову, достопочтенный Симам проводит служения в храме уже больше пятнадцати лет, так что он и подскажет вам, и поможет. Вам в помощь также будут выделены несколько жрецов. Насколько я знаю, в причастии намерены участвовать и господа из северо-западных провинций.
— Понятно…
— А когда закончите, достопочтенный Симам позволит вам быть свободным. Скорее всего, вместе с достопочтенным Ралмантоном вы отбудете в его дом.
— Хорошо.
— И да… Кхм. Если что, то все эти драгоценные камни на вас учтены и будут пересчитаны после обряда. Нет, нет! Не глядите на меня, Вестник, таким ледяным взглядом, я ни на что не намекаю — это всего лишь правила, и я обязан был известить вас о них.
В завершение разговора церемониймейстер склонился над сумой и достал оттуда духи, обрызгав Вестника парфюмом из мирта. Где-то под потолком звонко запели маленькие колокольчики. Время пришло.
— Да пребудет с вами Гаар. Вас уже ждут.
Вслед за покинувшим купальню Юлианом последовал и вечно безмолвный Латхус, озираясь в поисках опасностей для охраняемой им персоны.
За Юлианом шлейфом тянулась тяжелая черная мантия, обильно усыпанная в плечах гагатовыми камнями и золотом. И хотя рабский обод так и остался лежать на кресле в купальне, а костюм сидел как влитой, что-то все равно стесняло Юлиана. Он попеременно то поправлял ворот, то оттягивал манжеты. И чувствовал себя, в общем-то, крайне неудобно. Как человек, недостойный быть в храме и поить вампиров кровью из своих рук…
Заря уже занялась, но солнце еще пряталось за кольцами высоких стен, едва подсвечивая их. В этом сером, угрюмом утре вампир, борясь с ветром, заспешил к двум консулам, сидящим в повозке: Илле Ралмантону и Дайрику Обараю. Их повозка качалась из стороны в сторону под напором северного найдала. Юлиан сел напротив консулов. Повозка тронулась, копыта звонко зацокали по мостовой.
По бокам выдвинулась охрана из магов, которая воздвигла вокруг важных особ магический щит. Теперь ветер с яростью бился о щит, который под его порывами мерцал и светился радужными всполохами. Однако внутри стало тихо.
Юлиан с интересом рассматривал Дайрика Гаар’Обарая, лучшего ученика Вицеллия и преемника его чина, желая узнать, каков же его облик. Дайрик отвечал встречным взглядом. Его карие, ясные глаза изучали сына учителя из-за прорезей маски, но изучали с небрежностью, как нечто мелкое и презренное. Наконец королевский веномансер лениво разлегся на подушках, сполз, вытянул вперед ноги, чем заставил раба подобрать свои. Затем он так же вяло повернул голову к Илле и спросил немного безучастно, будто обращаясь ко всем и ни к кому одновременно:
— В этом году снова безумный ветер. Хорошо, хоть они дошли своим умом сделать щит…
— Обычное явление… — мрачно отозвался старик Илла, вцепившись в любимую трость костлявыми пальцами. — Перед весной всегда на неделю-две поднимается порывистый найдал.
Дайрик смолчал, видя, что советник по своему обыкновению снова не в духе.
Покачиваясь и гремя колесами, крытая повозка покинула господский район и продолжила свой путь по широкой мостовой, которую стали окаймлять вампиры. Кто-то, по всей видимости, уже давно стоял здесь под шквалистым ветром в ожидании проезда Вестника. Иногда, расталкивая толпу фанатичных вампиров, с улиц на улицы перебегали боязливые люди, чтобы как можно быстрее достичь цели и скрыться с глаз. Их провожали охочие до крови взгляды. Дайрик отодвинул занавесь из алого бархата и вгляделся в этих вампиров, которые густо облепили улицы. Многие из них уже посетили утренние причастия в храмах, разбросанных по всему городу. Многие держали в руках фиалы — символ Гаара. У кого-то на губах уже алела кровь. Взгляды, пьяные, безумные и остекленевшие, провожали повозку, словно там сидел сам Гаар.
Дайрик усмехнулся в презрении, скривился.
— Блаженные создания… — заметил он с отвращением. — Они неспособны даже держать себя в руках. И снова будут смерти каких-нибудь глупышек с регулами, которые рискнут выйти сегодня ночью из дома. Снова оборотни Рассоделя будут выть от счастья, как голодные псы, когда цена на трупы ненадолго упадет на мясном рынке. Какая же низость, какое скотство…