И Филипп озадаченно качнул головой, выражая неудовольствие бесхозяйственностью. Однако Йева приняла сказанное исключительно на свой счет и уже сжалась внутри в комок, представляя неудовольствие отца, когда тот доберется до журналов по тальям и проездным пошлинам. Помнится, она любила помогать ему в замке Брасо-Дэнто, но тогда эта помощь была необязательной, приятной. Сейчас же на плечах графини лежала ответственность за весь Офурт, и она понимала, что не справляется, что у нее нет ни воли отца, ни его навыков, а спина ее сгибается под невыносимой тяжестью.
— А еще, — вырвал ее из состояния самотерзания Филипп, — нужно найти ту проклятую дыру, из которой явилась бестия. Сейчас слишком сильные морозы, даже под Брасо-Дэнто застыли подземные источники. Поэтому уже по весне я наведаюсь в лощину в еловых лесах за Дорвурдом. Нужно выяснить, что скрывается в пещерах.
Йева вздрогнула, снова переживая тот ужасный день, но Филипп уже не смотрел на нее. Он глядел в камин, думая о том, не явится ли из той дыры еще что-нибудь угрожающее Офурту.
— Но там может быть опасно, — шепнула графиня.
— Вся наша жизнь — опасность, дочь моя.
Спустя два месяца
— О Ямес, уж не у обиталища ли твоего отступника Граго мы находимся? — испуганно прошептал сэр Рэй.
Он сполз с коня и с опаской оглядел таинственный постамент, который стоял между высокими колоннами. Это был тот самый постамент, древний и полуразрушенный, из-под плит которого вырвалась бестия чуть больше трех десятков лет назад. На нем пока лежал снег, ибо зима, по офуртскому обыкновению, еще сопротивлялась весеннему теплу.
В сумраке серого, унылого рассвета символы на колоннах тускло мерцали, и граф Филипп стал рассматривать полустертые веками, если не тысячелетиями, надписи.
— Это не Хор’Аф, — шептал он задумчиво сам себе, поглаживая письмена. — Что-то очень старинное, относящееся к языкам утерянных племен, что-то дошедшее до нас еще со времен Слияния. Древнее место.
Проваливаясь по колено в снег, он переходил от колонны к колонне и пытался найти хоть что-то знакомое в надписях. Но ничего не понимал, ибо это место было много старше его, его отца и деда. Пока гвардейский отряд обустраивал лагерь и вкапывал копье коновязи в мерзлую землю, Филипп переписывал на пергамент чернилами неизвестную ему речь. Может, доведется поговорить с древними старейшинами и кто-нибудь вспомнит язык тех времен?
Меж тем старик рыцарь Рэй, зябко поеживаясь, подошел к дыре, зиявшей среди колонн, и боязливо посмотрел вниз.
— И нет ему дна, и зияет он, как чрево детищ Граго, маня своей пустотой… — сглотнул он и осенил себя знаком Ямеса. — Господин, сколько вам потребуется человек?
— Четверо, остальные ждут здесь.
— А каков сигнал, чтобы мы могли прийти на помощь?
— Я думаю, сэр Рэй, что из далей этой глотки земли ни один сигнал не достигнет ваших ушей.
Рассветное солнце стояло низко, а здесь, в лощине, и вовсе царствовала полутьма. Мороз точил тела, заставлял людей дрожать и клацать зубами. Кони, одетые в толстые простеганные попоны, нервно били копытами — им это место не нравилось. Впрочем, и солрагцы, глаза которых перебегали с алтаря на тьму окружающего ельника, тоже были неспокойны.
Где-то среди деревьев надрывно каркнул ворон.
Наконец на небольшом бивуаке около колонн натянули палатки, разбили походную кухню, где кашеварил один Чукк со своим сыном, молодым Хрумором Этельмахием. Одеты они были просто, и одни только фамилии поваров выдавали непростую историю их рода. Пока все ели душистую похлебку и стучали ложками, Филипп готовился к спуску. Он снял нагрудник, горжет и шлем, которые могли помешать, и оставил из защиты лишь стеганку, поножи и наручи. Практика показала, что глухая броня против бестии и ей подобных бесполезна. На ремень граф повесил огниво, в мешок уложил заготовки для факела.
Ближе к полудню подошло время спуска. Гвардейцы мрачно глядели вниз, в зияющую тьмой пещеру. Сбросив длинную веревку, Филипп ловко, по-молодецки заскользил по ней вниз. Все остальные по приказу встали вокруг дыры и напряженно вглядывались в поисках своего господина, который уже через полминуты шустрого спуска пропал из виду.
Ожидание длилось бесконечно долго, и все взволнованно переглядывались и топтались на месте от холода.
— Неправильно это, когда его сиятельство идет вперед, — шепнул кто-то.
Откуда-то из глубин донесся эхом искаженный голос Филиппа, и веревка дрогнула — за нее дернули снизу. Четверо самых крепких гвардейцев начали спускаться по одному. Чем ниже они скользили, тем студенее становилось. Воздух был насыщен сырым холодом, и каждый вдох отдавал разрывающей болью в груди. Пар изо рта обволакивал испуганные лица, но солрагцы отгоняли страшные мысли, преданно следуя за своим господином. Во тьму. В бездну.