Коридор, прорубленный в скале, вел все ниже. Он сужался, пока перед отрядом не встала монолитная стена с узким лазом у самого пола — результат обвала. Стену эту исцарапали когтями, но то был гранит, неподвластный ни мечу, ни топору. Филипп рассмотрел следы когтей. Похоже, бестия пыталась вырваться из этой пещеры, делала подкопы и драла стены, но все безрезультатно. Везде она упиралась в сплошную скалу. Что же ее освободило? Пробила ли она дыру в потолке, где залегали пласты камня помягче? Или произошло еще одно землетрясение?
— Тут только лежа, боком, — шепнул озадаченно один из солрагцев.
Отряд снял пояса, потушил факелы и, проталкивая перед собой мешки и пояса с мечами, стал ползти по лазу в беспросветный мрак. Филипп слышал, как судорожно бились сердца четверых гвардейцев, но не мог пойти туда один. Не в такое место.
Тьма сгустилась. Лаз становился все уже. Сюда больше не лился свет от дыры, уходящей на поверхность земли. И Филипп полз, чувствуя, как липкий страх охватывает и его, ибо никогда в своей жизни, даже в самые черные ночи, он еще не был так слеп. Никогда вокруг не было так тихо.
Заметно похолодало.
Отряд продвигался на брюхе все ниже. Уклон стал более явным. Наконец коридор вновь расширился. Все поднялись на ноги, подпоясались. Трясущимися от пробирающего до костей холода руками все снова зажгли факелы и пошли дальше в полный рост.
Коридор от пола до потолка покрывали мерцающие во тьме надписи. Филипп завороженно водил по ним пальцами, наблюдая, как они отвечают сиянием на прикосновения. Отметин от когтей бестии здесь уже не было. Тоннель распахнулся, и отряд встал на краю огромного зала, гораздо большего, чем прошлый. Зал был завален скальной породой, а часть колонн, окаймлявшая стены, лежала порушенная.
— Мы уже под горой, — шепнул Утог.
Его слова прокатились неожиданно громким эхом вглубь зала. Все вздрогнули. И почувствовали, что веками здесь не звучала человеческая речь.
Филипп поднял факел, прищурился, вглядываясь во тьму под куполом потолка. Потолок поначалу показался ему бесконечно высоким, но потом граф понял, что все дело в гримах. Они шевелились сотнями, если не тысячами, густо облепив свод пещеры, как пчелы улей. Стоило пяти огненным точкам разогнать тьму, как шевеление под потолком усилилось. Тьма ожила. Глаза зажглись, подобно тысяче звезд на ночном небе. Один из призраков спорхнул вниз, раскрыв широкие крылья, и Филипп снова узнал это странное существо. Как же оно было велико!
Гвардейцы тряслись, и непонятно, от чего больше: от холода или страха. По полу пещеры бродили призрачные бестии невероятных размеров с распахнутыми пастями и желтыми глазами. Филипп снова вслушался, но уловил только биение сердец солрагцев.
Вокруг стояла зыбкая тишина.
Тогда он направился со своими людьми к центру зала, который находился в низине. Воздух с каждым шагом становился все тяжелее.
— Дышать трудно, господин, — прошептал натужно Картеш. — Будто давит что-то со всех сторон.
Измученные солрагцы расшнуровали гамбезоны, несмотря на пробирающий до костей холод. Филипп почуял резкий запах крови и обернулся. У Свана пошла носом кровь, кто-то с хрипами закашлялся, и граф дал знак остановиться. Затем достал из мешка длинную веревку и обвязал себя ею за талию, а конец отдал солрагцам.
— Встаньте у коридора и ждите. Если что, вытягивайте!
Длины веревки должно было хватить, чтобы дойти хотя бы до центра — и ни шагу дальше. Под обеспокоенными взглядами людей, которые вернулись наверх, к входу в зал, Филипп продолжил свой путь уже один, опоясанный веревкой.
Там, дальше, виднелись обломки алтарей.
Это место не для людей, думал граф. Мертвое место. Он спускался с зажженным в руках факелом, перебирался через обвалы, перепрыгнул небольшую трещину, уходящую в недра земли. Ненадолго остановился и заглянул в нее, но его вновь встретила лишь тьма. Не увидев дна, Филипп осторожно двинулся дальше и зябко передернул плечами, ибо та тьма в расщелине словно сама всмотрелась в него.
В конце концов он достиг первого алтаря, частично обваленного. Мерцали голубизной надписи. Везде лежали кости, и Филипп невольно принялся осматривать их. Это были останки людей и чудовищ, однако при ближайшем рассмотрении он увидел, что некоторые тела людей изуродованы, а трупы чудовищ — странно очеловечены. За постаментом обнаружился скелет в истлевшем балахоне. Руки его были неестественно удлинены, а череп вытянут. Но это был явно человек. Вскоре Филипп убедился, что почти все преданные ритуалу тела, лежащие вокруг алтаря, подверглись трансформации. Что же это такое? Неужели те самые места кровавых ритуалов? Те самые храмы, от которых на поверхности не осталось и следа?