Аслан, увидев, что мне это очень понравилось, показал мне несколько других бумаг. Но то не были картины. Я в них ничего не мог понять. Мне представлялись только начерченные на бумаге штрихи, которые отличались друг от друга разными цветами.
— Что это такое? — спросил я у Аслана.
— Географическая карта Ванской области, — отвечал он.
Я опять-таки не мог ничего понять.
— На этих бумагах, — сказал он, — начерчены все деревни, горы, реки, поля Ванской области, словом все, что сотворили природа и люди.
— Покажи мне деревню, — сказал я ему.
Он показал мне что-то вроде буквы «о», около которой нарисован был маленький крест.
— Это, — сказал он, — деревня богоматери, куда ты ходил на богомолье. А этот крест — монастырь.
— Какая же это деревня, когда в ней не видно ни одного человека? — спросил я.
Он только засмеялся и ничего не ответил.
— Эти карты тоже рисовал ты сам?
Он утвердительно кивнул головой.
— А на что они нужны?
— Когда доктор хочет лечить человека от какой-нибудь болезни, он прежде всего должен познакомиться с устройством его тела, — отвечал он. — И если мы хотим принести какую-нибудь пользу нашему отечеству, мы прежде всего должны узнать его.
Наши лошади стояли перед палаткой. Для меня бек велел оседлать одну из своих лошадей. Я объявил ему, с каким условием я принял лошадь, подаренную мне предводителем армян-кочевников, и прибавил, что теперь я имею право взять его подарок, так как моя лошадь не найдена. Поэтому, мол, беку не к чему было тревожить своих лошадей.
— Ваша лошадь находится в числе найденных, так как вместо нее у нас теперь десять лошадей, — сказал бек серьезным тоном. — А лошадь, подаренную тебе начальником армян-кочевников, я уже давно возвратил ее хозяину.
Я был вынужден принять подарок бека, к которому он прибавил еще пару пистолетов, говоря:
— Примите и эти пистолеты, как подарок от меня. Они сделаны в Бахчисарае. Каждый раз, когда вам удастся убить ими кого-либо из ваших врагов, вспоминайте всегда езидского бека.
Аслан был до такой степени близок к семье бека, что вошел даже в женское отделение и попрощался со всеми. Все провожали нас очень радушно. Только одно лицо было недовольно. То была прекрасная Тути. Она плакала стоя одна за палаткой.
Солнце зашло, когда мы сели на лошадей. Я никак не мог понять, почему Аслан отправлялся в путь всегда ночью…
Глава 44.
СУМАСШЕДШИЙ СВЯЩЕННИК И ДОКТОР
На следующий день утром мы прибыли в армянское село, расположенное недалеко от Вана.
— Здесь нужно будет немного отдохнуть, — сказал Аслан.
Я был очень доволен, так как мы всю ночь ехали и ни на минуту не смыкали глаз.
Аслан подъехал к дому, который, как выяснилось, принадлежал священнику. Я последовал за ним.
Священник был известен в этих краях под прозвищем — «дали кешиш», что означает «сумасшедший священник». Но он был не из тех сумасшедших, которые лишены разума. Прозвище это он получил за свою дикую отвагу.
Когда мы подъехали к дому, священник был занят тем, что перед домом избивал каких-то связанных людей.
— Что это, батя? — спросил Аслан. — Опять ты взял в руки посох справедливости!
— Этих негодяев надо немного проучить, — небрежно ответил он и подошел к нам. — Ну, слезайте, у меня есть хорошая водка и вино, только что привезенные из Вана.
— Но прежде чем мы приступим к выпивке, вели-ка отпустить «этих негодяев», — смеясь, сказал Аслан.
— Нет, уж вы не вмешивайтесь в мои судебные дела. Негодяи должны быть наказаны, — отвечал он. — Войдите в дом.
Преступники были два курда, угнавшие из стада деревни трех коров. Узнав это, Аслан уже не ходатайствовал об их освобождении.
Мы вошли в дом.
Священник ввел нас в горницу, которая служила и гостиной и спальней. Но он называл ее «диванхана», т. е. «дом суда».
Я думал, что найду тут различные колдовские книги или «Четьи Минеи», как в комнате отца Тодика, но к моему удивлению здесь не было ни одного клочка бумаги. Зато комната была полна оружием: здесь были копья, ружья и иные предметы вооружения.
Очевидно, священник ждал Аслана и знал, откуда он идет. Я понял, что Аслан и священник — старые знакомые, быть может близкие друзья. «Но что может быть общего между умным Асланом и „сумасшедшим священником?“» — думал я.