Последние слова старушки относились к охотнику Аво. Итак, он не был простым охотником! Под маской охотника скрывался какой-то таинственный человек!.. С этой минуты я понял, почему он относится к Каро с особенным вниманием.
— А теперь закрой мне глаза, — продолжала больная, опустив голову на подушку. — Если пожелаешь вновь приобрести права и владения твоего отца, то ты тут в маленьком сундучке найдешь все, что для этого тебе нужно…
Она попыталась было протянуть руку к нише, где стоял сундучок, но рука ее ослабела и бессильно упала на постель. Глаза ее снова открылись и неподвижно глядели в небо, словно там, над небесным сводом перед ней был открыт престол предвечного, и она просила у него дара, силы и удачи тому, кого она кормила и вырастила на своих руках. Ее седая голова склонилась, по лицу пробежала судорога и глаза ее снова закрылись.
— Она умерла! — сказал Каро, не проронив ни одной слезы.
Я удивлялся его жестокости. С каким хладнокровием выслушал он весь ее рассказ, — думал я. Словно все это ему давно было известно. Но ведь он о своем происхождении ничего не знал и всегда считал себя внуком старушки Зумруд!.. Однако я ошибся. Каро не был спокоен. Под бледной и холодной маской его лица скрывался ужасный огонь, подобно скрытому вулкану. Сердце его кипело от тревоги. Тогда я еще не знал, какой необыкновенной силой характера и воли обладал Каро. Но теперь я это знаю. Он закрыл лицо умершей старушки и некоторое время сидел у ее изголовья безмолвно и неподвижно.
Я открыл тот сундучок о котором говорила старуха. Он был полон изъеденными молью бумагами, исписанными персидскими, арабскими, греческими, турецкими и армянскими письменами. На бумагах были большие и малые печати. Пергамент в течение веков выцвел и пожелтел.
Каро выхватил из моих рук все эти грамоты и бросил их в печку. Пламя вспыхнуло, и более чем тысячелетние родовые грамоты превратились в пепел…
— Не нужно мне княжеское достоинство, дарованное в виде подаяния, в виде милости моим предкам, — взволнованным голосом сказал он. — Не стану я просить подаяния. Если сумею, я вновь приобрести то, что утрачено моими предками, то это я сделаю собственными силами и трудом. То, что было отнято силой меча, мечом же и должно быть возвращено! Но самое дорогое для меня — это кровь моих родителей. Вот за что я буду мстить нашим врагам прежде всего!..
Эти слова пробудили в моей глупой голове мысль, которая до этого почему-то дремала. Разве кровь моего отца не требует мщения? — подумал я. Разве из глубины могилы не призывает отец своего сына к мести? Турок держал пари с турком и ради испытания остроты меча и своей силы обезглавил моего отца и за это получил в награду чашку сладкого кофе! Какой позор! Какое унижение быть всю жизнь игрушкой этих варварских затей! В печке пергаментные грамоты еще горели, освещая хату синеватым пламенем.
— Ну-ка посмотри, что еще там есть, — сказал Каро, указывая на сундучок.
На дне его я нашел коробочку из слоновой кости, в которой находился медальон, украшенный бриллиантами. В медальоне искусной рукой был выгравирован портрет красивой женщины. Это был портрет матери Каро.
Он взял у меня медальон, взглянул на него и спрятал в карман. И я заметил, как из его глаз покатились слезы на бледное лицо… Но он быстро вытер слезы, стараясь скрыть их от меня, и, обратившись ко мне, сказал:
— Клянись, Фархат, что все, что ты слышал и видел здесь будешь хранить в тайне.
Я поклялся.
Через три дня после этого похоронили старуху Зумруд, о которой жалел весь город. Она была так добра, что не было в городе бедняка, который бы не пользовался ее помощью.
После ее похорон Каро исчез. Вместе с ним из нашего города исчезли еще три человека: Аслан, Саго и охотник Аво… Куда они исчезли — этого никто не знал…
Глава 12.
ТЕМНАЯ ТАЙНА
Вернемся к нашему рассказу.
Утром я проснулся рано, еще до восхода солнца.
Я нашел себя в том же таинственном минарете, но лежал уже не на голой земле, а на постели из сухой листвы. Под головой у меня вместо подушки лежала охапка сена, и я был укрыт. Видимо, друзья мои заботились обо мне, так как я еще не привык к суровой бездомной жизни. Двух богатырей-зейтунцев уже не было в минарете. Остальные, т. е. Аслан, Каро и Саго еще спали, на голой земле, неукрытые. Спали они глубоким и тяжелым сном. Мне казалось, что они всю ночь бодрствовали, так как видно было, что они только недавно вернулись откуда-то издалека. Грязь на их обуви еще не высохла. Спали они одетые, даже обутые. На них было оружие, хотя вечером за ужином я не заметил на них никакого оружия, за исключением кинжала.