Отношения помещика-«ага» к «райяту»-подданным и условия землепользования не везде были одинаковы. В каждом селе были свои особые условия и законы. В одном селе крестьяне платили десятину, в другом — пятую часть урожая, в третьем — третью часть, но были и такие деревни, где помещик-ага брал себе половину урожая. Встречались даже такие помещики, которые брали себе три четверти урожая и лишь одну четверть оставляли работнику-крестьянину. За домашних животных крестьянин должен был платить налог. От этого налога были свободны лишь те животные, которые работали в поле: волы, буйволы, кони. Не освобождался от налога и сам работник. Он был несчастнее своих волов. Налог платили и за домашнюю птицу. Из десяти кур крестьянин пять кур должен был отдавать землевладельцу. Помимо этого он отдавал помещику и несколько десятков яиц. Различных видов налога было так много, что долго было бы здесь перечислять их. Скажу лишь, что за всякий свой труд, за всякое занятие — было ли это ремесло, была ли торговля, было ли земледелие — за все крестьянин обязан был платить налог. И размер налогов в различных местах зависел от тех или иных личных качеств помещика. Но еще больше, чем прямые налоги, стесняло население косвенное обложение всякими пошлинами. Все продукты облагались, если только они выносились на рынок для продажи. Таким образом обложено было косвенным налогом все производство ремесленников и все сельскохозяйственное производство. Обложены были и все мелкие предприятия, например, красильни, винодельни, маслобойни, дубильни и т. д.
Кроме прямых и косвенных налогов, которые взимались в пользу помещика-«ага», существовали и общегосударственные подати и налоги, которые собирали представители центральной власти в провинции. На каждое селение была наложена определенная подать в пользу казны. Однако чиновники центральной власти не обращали внимания на это обстоятельство и взимали сколько заблагорассудится. Причиной этому служило то, что правительство отдавало упомянутым чиновникам на откуп сбор всех податей с провинций. Чиновники тоже, в свою очередь, передавали право сбора податей частным откупщикам и, таким образом, назначенное правительством количество податей росло неимоверно, ложась всей своей тяжестью на плечи крестьян и рабочих. Крестьянам приходилось платить много больше, чем было назначено центральным правительством.
Помещики-ага имели право судить крестьян и налагать на них наказания и штрафы. И при этом они руководствовались, конечно, не законом и не справедливостью, а личным произволом. А центральная власть, как бы она ни хотела, была бессильна ограничить сколько-нибудь произвол всех этих ханов, шахзадэ, беков, мулл и сеидов.
Вот в каком положении находилось тогда многочисленное крестьянское население областей Салмаста, Хоя, Маку, Гунейстана, Маранда, Урмии, Сулдуза, Совухбулака, Духаргана, Марага, Табриза, Карадага и Ардабиля.
Таким образом, жизнь населения в персидском Азербайджане (Атропатене) представляла полную противоположность жизни населения в турецких областях Васпуракана и Тарона. В персидской части края господствовали турки-кизилбаши и персы, а в турецкой части — курды. Персидские ага захватили землю и, обратив ее в свою собственность, выжимали плоды труда крестьян. Курды временно захватили землю и пользовались ею. Персы фанатично преследовали и притесняли всех иноверцев, не допуская существования какой бы то ни было иной религии, кроме магометанской, всячески стараясь крепче привязать свой народ к мечети. Курды, вольные сыны природы, еще не были заражены религиозным фанатизмом. Перс коварен, фальшив и лицемерен, он жалит подобно змее, ползая по земле, а курд — дик и героичен. Он подобно зверю не грешит против природы. Он действует без коварства. Он смотрит на свою жертву, как зверь на свою добычу. Перс подобно вечной засухе все иссушает и превращает землю в пустыню. Курд подобен бурному потоку, уносящему все, что встретится по пути, но после него земля вновь зеленеет и дает плоды. Один является хитрым эксплуататором, другой — великодушным разбойником. Но и от первого и от второго терпит несчастный крестьянин…