Потратив на изучение обьявлений около часа, выписала себе одно: требовалась гувернантка для мальчика восьми лет. Решив не откладывать на завтра то, что стоило бы сделать еще два месяца назад, сполоснула чашку, накинула неизменный черный плащ и поспешила по указанному адресу. До телефонов тут, к сожалению, пока не додумались, так что имелись только почта и пока еще плохо освоенный горожанами общественный телеграф. Да оно и понятно: мало кто хочет платить дуке за то, что сообщение придет быстрее. Слишком дорого.
Кстати, о деньгах. Тут в ходу были бумажные дуке - листы, размером примерно с четверть альбомного, эрке - светлые монетки из какого-то сплава металлов, и медь. Последняя так и называлась. На пятьсот дуке можно купить маленький одноэтажный домик в пригороде Весмора, а в Ортоле хороший двухэтажный дом в районе среднего достатка. На четыре-пять эрке можно закупиться продуктами на день-два. В одном дуке десять эрке, в одном эрке десять полных медяшек и двадцать пустых. Пустая медяшка выглядит так же, как и обычная, только с дыркой посередине, и все зовут ее пустышка, чтоб не путаться. За одну пустышку можно купить булку или сделать круг на общественном шассе.
Зарплата обычного сренестатистического горожанина, впрочем, как и моя, колебалась в районе пятидесяти дуке, так что предложение школы было бы довольно смешным, если бы мне было, куда податься. Но увы, если не получится с работой гувернантки, придется идти в школу. Хоть какие-то деньги будут.
3.
Сначала пришлось долго искать пристанище предполагаемого нанимателя. Я бродила между шестнадцатым и двадцатым домами по Морозной улице уже почти полчаса, но в метровом промежутке между стенами восемнадцатый дом не находился. Холодный ветер раскидывал колючие снежинки и вся моя боевая раскраска, состоящая из туши и помады, наверняка уже поплыла и под глазами образовались живописные черные разводы. Вспомнился случай пятилетней давности. Я стою и реву, размазывая тушь, а Вик уходит. Ветер усиливается, и вот за метелью уже не видно того, кто меня предал и растоптал, только смутный силуэт вдали. Собственно, про "предал и растоптал" это я так, поревела неделю да и успокоилась, не такая уж там и любовь была. Но тогда мне казалось, что чувства, которые дошли до кровати - вечные. Впрочем, второй раз мне так тоже казалось. И хотя я уже переживала подобные эмоции, болело отчего-то сильнее.
Скользнула в ухкий проход между домами, чтоб укрыться от ветра, достала маленькое зеркальце и перчаткой оттерла размазню под глазами. Слабенькое спасение, но лучше уж так, чем с чернющими потеками. В конце проема заметила предмет своих поисков: ярко желтую, с большими черными цифрами табличку. Вот и восемнадцатый дом.
Снаружи дом был неприметным. Серое каменное строение, обычный двухэтажный прямоугольник с четырехскатной красной крышей, трубой слева и большой деревянной дверью. Вокруг каменный серый забор чуть пониже моего роста, приоткрытая калитка и протоптанная дорожка к дверям.
Стучала минут пять. Вообще, вряд ли бы я стала долго тарабанить, если бы не непогода. Но в доме, судя по свету на втором этаже, кто-то был, так что мне все же соизволили открыть. Весьма дородная дама в светлом платье с недовольным выражением лица.
- Вам чего?
- Доброго дня. Я нашла в газете объявление... - договорить не успела, дама посторонилась, и что-то пробурчала. Предположим, это было приглашением.
В небольшом холле было на порядок теплее, чем на улице. Дама окинула меня внимательным взглядом, вытащила будто из ниоткуда здоровущую щетку и сунула мне ее в руки.
- Обметешься, по правой лестнице вверх и направо до второй двери. Некогда мне с вами всеми возиться.
И хлопнула ближайшей дверью. Что ж, мы не гордые, сами разберемся.
Отряхнув снег, положила щетку на стол для газет и поднялась наверх.
За второй дверью справа слышался щебет. Иначе и не назовешь. Высокие женские голоса было слышно даже на лестнице, а тут уж совсем гул, как в лавке птичника, дяди Жмыха на Красной улице. Вообще он, конечно, не Жмых, а вовсе даже Джеморх с Сухих земель. Но клионский - очень певучий язык, и каждый раз выговаривать полное имя торговца людям сложно. Впрочем, это только мое предположение, вполне возможно, что его так называют, потому как выглядит он вполне соответствующе: как будто из него выжали все соки. Но птиц он любит. И они у него поют. Вот почти как те дамочки за дверью.