Василич и ещё двое пассажиров рубили ветки и подсовывали их под колёса. Дождь всё ещё накапывал. Мать расшалившихся детишек, пригнувшись что-то мирно нашёптывала старшему, младший уже крепко спал.
Женька размышлял: ну и народец здесь, то молчат как сычи, то орут и дерутся. Вовремя эта девица вмешалась, хоть тут повезло. Надо быть аккуратней.
Вскоре Василич и двое его помощников влезли в автобус. Василич вцепился в руль.
- Ну, милай. Не подведи.
Мотор взревел. Автобус дёрнулся и... потихоньку стал выползать на дорогу.
Следующую часть пути ехали молча. Женька смотрел в окно, наблюдая за тем, как капли дождя всё сильнее и сильнее барабанят в окно. Он нервно щёлкал пальцами и изредка он поглядывал на свою светловолосую заступницу и её сурового спутника.
Когда автобус снова остановился, девица в плаще, попрощавшись со своим знакомым, вышла из автобуса. Женька схватил свои вещи и двинулся следом. Недавний оппонент тут же преградил ему путь.
- А ну, стоять! А ты куда?
- Выхожу я здесь, - выкрикнул Женька и тут же поджал губы.
- Дядя Егор... - крикнула с улицы девушка.
- Да как же так-то? Ночь. Дождь хлещет. То Петряевки топать и топать. А тут этот. Как же я тебя с ним одну оставлю, посреди леса?
- Дорогу я знаю, плащ у меня с капюшоном, да и парень этот меня не обидит. Ты же знаешь, я за себя постоять и сама могу.
Мужик пожал плечами и отступил. Женька прошёл мимо и спрыгнул со ступеньки.
- Ты, парень, смотри. Я тебя запомнил. Если что...
Двери автобуса захлопнулись, и Женька остался наедине со своей попутчицей.
Остановка, как и всё, что попадалось ему на пути, на протяжении последних дней, выглядела убого. Он добежал до поржавевшего навеса с табличкой «Кузьминкинский съезд», бросил вещи на лавку. Сквозь щели в потрескавшемся шифере стекала вода. Женька выбрал место посуше и стал рыться в сумке. Отыскал толстый фиолетовый свитер и, скинув куртку, натянул его на себя.
- У вас что же, даже зонта нет?
Попутчица подошла, уселась на лавку и достала из брезентовой сумки резиновые сапоги. По худому лицу стекали крупные капли, волосы растрепались. Женька натянул куртку, застегнул на все пуговицы и поднял воротник.
- Не сахарный - не растаю, - буркнул Женька и огляделся.
- Значит вы к нам Петряевку?
- Откуда такая проницательность?
- Догадаться нетрудно. Здесь на тридцать вёрст это единственный обитаемый уголок. Вы хоть дорогу-то знаете?
- Меня встретят.
Женька снова стал озираться. Никого.
Разумеется Свиридов не ошибся. Этот чучельник похоже запил, раз на встречу не явился. Надо было в Урден ехать. Райцентр всё-таки, там всяко хоть какая-нибудь гостиница, но есть. Увязался я за этой... Женька заскрежетал зубами, вспомнив того «исколотого» здоровяка. Было неприятно осознавать, что именно присутствие этого жуткого типа, во многом, заставило Женьку покинуть автобус. Девушка тем временем надела сапоги.
- А вы в Петряевку к кому? Не к Горским? У них дочь, кажется, в Москве замуж собралась. Вы случайно не Иркин жених?.. или муж?..
Вот дура таёжная. Прицепилась. Женька с трудом сдерживал гнев.
- Не знаю я никаких Горских и уж тем более не собираюсь жениться на местных девицах. Я здесь вообще случайно. Я здесь по работе, хотя... Да какое вам дело?
Девушка хитро прищурилась:
- А чего вы так волнуетесь? Нервный какой.
Она встала. Женька уселся на лавку, положил на колени ноутбук, сверху поставил сумку и облокотился на неё.
- Хотите я вам клеёнку дам? - девушка достала белую клеёнку в красный горошек. - Купила вот, вместо скатерти. Не думайте, дождь ведь не скоро кончится.
Женька скривил лицо. Укрываться от дождя? Этим?
- А я под дождь и не собираюсь. Подожду, когда за мной приедут.
Девушка прыснула со смеху.
- Так вы думаете, что кто-то сюда подъедет? Отсюда до Петряевки только грунтовка. После такого дождя дорогу её наверняка размыло. Разве что на тракторе проедешь, да и то вряд ли. Так что тот, кого вы ждёте, если и явится, то наверняка пешком.
Женька чертыхнулся. Знал бы я... Ну, Свиридов, ну удружил.
- Значит, буду ждать следующий автобус. Поеду дальше, до вашего райцентра. А то и вообще, назад вернусь - на станцию. И чёрт с ним с этим заданием. Вернусь в Москву, а там будь, что будет.
Девушка поморщилась.
- Долго же вам ждать придётся, автобус здесь только один. А Василич обратно только к следующему поезду поедет, а это значит, что через три дня. Думаете, почему все тут терпят, когда он в кабине курит? На него как-то раз Анисья Платова, баба одна петряевская, наорала, так он потом ей это припомнил. Она в райцентр собралась, на остановке ждала, а Василич мимо проехал, и не остановился. Сделал вид, что не заметил. Последний раз предлагаю. Берите клеёнку и топайте за мной. Дождик вроде притих, до Петряевки семь километров всего. Пойдём. Кстати, меня Софьей зовут.