Ян слишком поздно заметил, что с Линдой творится что-то неладное. Последние ее слова просто оглушили его. Он понимал, что убедить ее будет не просто, и ее отказ был вполне закономерен. Он и не рассчитывал, что она так с ходу доверится ему. Но спрашивая о причине, он и предположить не мог, что она скажет именно это. В эту секунду он пожалел о своем решении бросить пить. Злость плеснулась похлеще виски, обожгла желудок. Не на Линду, наверное, нет. На жизнь, на паскудную, не справедливую жизнь. Они с Мел так этого хотели, мечтали об этом. Проходили дорогостоящее лечение, жили по расписанию. Да он знал больше о женских циклах, чем некоторые из женщин! Его жена умерла, пытаясь стать матерью! Хоть раз, подержать ребенка на руках! Да можно было бы желать этого сильнее!? Они дали бы этому ребенку все: любовь, заботу, защиту. Он получил бы прекрасное воспитание и образование. Но этому не суждено было сбыться, и теперь его жена лежит в могиле, а он оставил семью и работу, чтобы хоть в виски найти несколько часов беспамятства. Почему же это дар с такой легкостью дается другим? Менее достойным, и не способным дать ребенку того, что нужно. Ян понимал, что не имеет права даже так думать, но на какой-то момент он возненавидел женщину, стоящую перед ним.
Ян не знал наверняка, но уже был почти уверен, что именно муж Линды издевался над ними. Ему было тошно думать о том, что он делал, чтобы довести детей и женщину до такого состояния. Судя по одежде, и тому, что осталось от их вещей они влачили жалкое существование. И, тем не менее, у них были дети. За что? Почему? Кто решает этот извечный вопрос!? Линда, запуганная, хрупкая, женщина, сколько еще она сможет противостоять обстоятельствам. О чем она думала, когда позволила этому случиться. Они и так еле сводили концы с концами, так что же будет с детьми, когда Линда не сможет работать?
Но вспыхнув, его гнев и непонимание погасли, оставив после себя лишь горечь. И пришли другие чувства. Беспокойство и сочувствие. Ян понял, что его мышцы начали болеть от напряжения и только сейчас сообразил, что уже некоторое время стоит истуканом, сжимая руки в кулаки. Он вскинул голову, и что-то словно сломалось в нем.
Линда стояла бледная и напуганная. Такого страха в глазах он не видел у нее с первых дней после приезда. Она, словно, загнанный в угол зверек, застыла и сдалась, стараясь быть не заметнее, и настороженно вглядывалась в него.
Проклиная себя, Ян медленно разжал руки и заставил расслабиться каждую мышцу. Он представлял, что его эмоции отразились и на его лице, и попытался вернуть себе спокойствие. Только это мало помогло. Ян всего лишь хотел убрать волосы с лица, давая и Линде и себе, немного времени успокоиться. Но эффект получился обратным. Стоило поднять руку, как Линда дернулась, и вскинула обе свои руки, закрыв лицо.
Ян сомневался, что, даже зная, что нужно делать, он смог бы сдвинуться с места. Прошло несколько минут, прежде чем Линда поняла, что он не собирается бить ее и медленно опустила руки. И тут же в ее лазах загорелся стыд. Он понимал ее, знал, чего она стыдится. И от этого все его внутренности словно обожгло кислотой. Ему и самому захотелось прикрыться, чтобы не видеть ее лица, потому что стало совестно от тех мыслей, что еще недавно занимали голову. И снова начинал злиться, только не на Линду, а на себя, что напугал ее, и на того ублюдка, который довел до такого состояния.
Не было сил держать от Линды на расстоянии в этот момент. Он видел, что она мелко дрожала от напряжения и страха. Ян сделал шаг, потом еще один, и когда подошел вплотную на несколько секунд замер, с опущенными руками, а потом осторожно поднял одну и провел ладонью по плечу Линды. Она замерла, отводя взгляд и сжимая губы. Тогда он поднял вторую руку и погладил второе плечо. Он стоял рядом с ней и просто старался успокоить легкими прикосновениями, показывая, что не опасен. Ян видел, что Линда уже пришла в себя и немного успокоилась. Но он нет. Слишком много всего клокотало в нем. Он давно не испытывал таких сильных эмоций. Гнев и желание, совершенно неуместно появившееся от близости ее хрупкого тела. Нежность и жалость, когда только пытался представить, как жила эта маленькая женщина раньше. А еще страх. Забытый, из прошлого, из того времени, когда все было иначе и он был другим. Страх, который наступал после слов: «я беременна». Тогда начинались долгие дни ожидания и страха.