Но еще Линда не могла не заметить, что в этом мужчине что-то изменилось. Трудно было понять, что именно, но почему-то то, как он стоял, чуть снисходительно выслушивая врача и уточняя некоторые детали, то, как рассчитанным движением пожал мужчине руку, и как дал понять, что по всем остальным вопросам переговорит с доктором чуть позже, это не вязалось с тем образом Яна, который Линда знала. Словно одну картинку наложили на другую, и в то время как декорации совпали, то персонажи противоречили друг другу. Потому что впервые Линде показалась нелепой выцветшая рубашка с коротким рукавом, одетая поверх майки. Растрепанные волосы, которые в последние несколько часов расчесывались только пальцами, потертые джинсы и неизменный платок, в данный момент повязанный вокруг запястья.
И было очевидно, что это ощущение было не только у Линды. Врач немного удивленно поглядывал на Яна. И хоть обращался к нему по имени, явно хорошо его зная, все же в какой-то момент стал подозрительно на того поглядывать. Да и вся ситуация была для него любопытной.
Что же, Линда хорошо его понимала. Это станет новостью номер один. Она знала, что будут думать люди. Что она забеременела, и Ян женился на ней. Но слухи и домыслы ее не волновали. В голове билась мысль, что она попала в ловушку, и что совершила ошибку, рассчитывая обосноваться в этом городе. Как она могла подумать, что сможет оставаться в безопасности и обезопасить детей, позволяя не кому-то, а именно мужчине, подобраться так близко к ним. Теперь и она, и ее дети, снова во власти мужчины.
Пока доктор был в палате, Линда старалась вести себя спокойно, отвечать на вопросы и вовремя кивать. Она умела это делать, это было второй ее натурой последние несколько лет. Но как только Ян, заверив, что вернется через пару минут, вышел вместе с доктором за дверь, Линда со стоном ужаса зажмурилась. Ее трясло мелкой дрожью.
Ей было некого винить в случившемся, только себя. Она по-прежнему осталась недалекой, доверчивой дурой. Потребовалось несколько долгих минут, чтобы взять себя в руки. Теперь она больше не могла позволить себе проявлять эмоции или ошибки в поведении. Чтобы выиграть время и все исправить она должна быть идеальной. Она это умела. Наверное, это была единственная вещь, которую она умела делать. Быть идеальной женой.
Каждый раз, посмотрев на сидящую на соседнем сидении, Линду, Яну хотелось заскрипеть зубами. А еще не мешало бы пару раз приложиться об лобовое стекло, исходя из последних его поступков и принятых решений. Он не знал, просто не представлял, как теперь успокоить Линду. Успокоить? Если не присматриваться, то ее вполне можно было принять за статую, с которой она бы могла посоперничать в спокойствии. Абсолютно застывшее лицо, прямая спина, чинно сложенные на коленях руки. Когда Ян, отвлекаясь от дороги, смотрел на нее, то Линда медленно поворачивалась к нему и улыбалась. Очень показательно. От этой ее улыбки у него дергался глаз, а еще ломило в затылке. А он не знал, с какого бока подступиться к Линде, чтобы хоть как-то исправить ситуацию.
Он едва выдержал разговор с врачом, видя, в каком шоке находится Линда. Он постарался как можно скорее уладить все вопросы, чтобы вернуться в палату и успокоить девушку, но вернувшись, он понял, что опоздал. Вернее стадия паники прошла, а ту, которая наступила, он даже определить не мог. Она сидела вот точно так же, как теперь, и улыбалась ему. А на его вопрос о самочувствие и готова ли она ехать домой, каким-то чересчур спокойным голосом заверила его, что чувствует себя хорошо и готова ехать. И всю дорогу вела себя просто идеально. Отвечала на его вопросы, улыбалась, даже прикосновений его не избегала, лишь на несколько мгновений задерживала дыхание, а потом расслаблялась, когда Ян помогал ей выйти из больницы и усаживал в машину.
Желание выругаться вслух все нарастало. Некого было винить в таком ее состоянии, кроме как себя. Он же уверял ее, что они не станут спешить. Что даст ей возможность привыкнуть, что никаких кардинальных изменений не будет. Отлично это у него получилось, ничего не скажешь. Ян понимал, что им надо поговорить, он мог бы попытаться успокоить ее, привести разумные доводы, но решил пока дать ей время прийти в себя. Надеясь на то, что оказавшись дома, в окружении детей Линда почувствует себя лучше и ей будет не так трудно свыкнуться с мыслью, что в ее доме поселится мужчина. По крайней мере, на две недели, и только днем, а ночевать он будет у себя.
Ян сейчас не был уверен в правильности собственных действий, ступая, словно по минному полю. И дело было не в том, что он испугался той ответственности, которую взвалил на себя, он был в какой-то степени рад этому, лишь бы не та пустота и глухота, которая поглощала его с каждым днем все сильнее. Но вот хорошо ли это для Линды и ее детей он не был теперь уверен.