Голос Линды сорвался, она закрыла лицо руками. В комнате была такая тишина, что Ян мог слышать, как тикают старые часы на стене с помутневшим от времени циферблатом. Больше не в силах оставаться в стороне, он переместился на диване ближе к Линде, обхватил ее, вдруг ставшее безвольным тело, и усадил к себе на колени. Он думал, что она воспротивиться или насторожится, но она только вздохнула и прижалась к нему. А Ян легко мог представить Линду пятилетней давности, вряд ли она сильно изменилась. И Курта, синеглазого малыша. Саймона, наверняка такого же тощего, как теперь. А потом расплывчатый образ подонка, избивающего эту хрупкую женщину. Ненависть обожгла горло похлеще глотка виски и на несколько секунд оглушила так, что Ян не сразу понял, что Линда продолжает рассказывать.
Открывает ему то, что и слушать было невыносимо.
О том, как на следующий день, избитая и перепуганная, она слушала мольбы мужа о прощении. И что он умолял дать ему шанс ради детей. И несчастные глаза Саймона, и его вопрос «Теперь ты уйдешь?» не позволили ей быть твердой. Она осталась. Но так и не смогла перебороть страх после той ночи и не подпускала Райана к себе. Он сорвался через неделю. Изнасиловал ее и избил. А чтобы она не вздумала обращаться за помощью, пригрозил, что вышвырнет детей из дома, потому что сам о них заботиться не собирается. А для убедительности выставил их за дверь на всю ночь. И пока Саймон и Курт сидели в холодном подъезде, брал ее снова и снова. В эту ночь Линда забеременела Сарой и Дорой.
А Райан взял ее жизнь под свой контроль. Деньги, все документы хранились у него. Да и не составило большого труда, с помощью детей, запугать Линду. За любую ее провинность он угрожал детям. А за провинность детей, Линде. Поэтому никто из них не решался пойти против мерзавца. Линда научилась переключать гнев Райана на себя, и когда ситуация обострялась, то доставалось именно ей. Линда приучила Саймона уводить Курта в другую комнату каждый раз.
Не понятно, почему, но когда стал заметен живот Линды, Райан перестал бить ее. Но напряженная атмосфера в доме все нарастала. Когда Райану было на ком выместить гнев, дети были в безопасности. Теперь нет. В тот день, когда он ударил Саймона, Линда решила бежать. Ее задержали на автостанции, когда она покупала билеты. Райан заявил, что они поссорились, и теперь Линда пытается увезти его детей. А она сама не в себе из-за беременности. Документов при ней не было, ее задержали до выяснения обстоятельств. Когда в участок за ней приехал Райан, он долго наедине говорил с офицером. После чего ее даже слушать не стали. Велели мужу отвезти ее и детей домой, и обратиться к врачу.
В напоминание об этом дне у Линды остались шрамы на ногах. Он не изменил себе и не применял кулаков, против беременной женщины. Для этого у Райана был ремень.
Больше попыток побега Линда не предпринимала. Единственной ее задачей стало уберечь детей от гнева отца. Она позволяла мужу все, что ему не заблагорассудится. По ее словам, если бы он велел ей раздеться и пройтись голышом по улице, она, не задумываясь, скинула бы платье.
Как бы ужасно это не звучало, но их жизнь обрела какую-то закономерность. Райан срывался, вымещал на ней гнев, потом на несколько дней успокаивался. Потом снова срывался.
Казалось, хуже быть уже не могло. Но Линда в очередной раз ошиблась. После родов все стало еще хуже. Его раздражал плач девочек. Из школы, где учился Саймон, поступали вызов за вызовом из-за плохих оценок. Курт только начинал говорить и любил какое-нибудь новое слово повторять без конца, пока оно ему не надоедало. Это радовало и умиляло Линду, но сердило Райана. Было лишь вопросом времени, когда тот сорвется на ком-то из детей. Этим кто-то стал Саймон, когда он решил заступиться за Линду. Все произошло слишком неожиданно. Линда не успела закрыть детей в другой комнате, не смогла убедить Саймона увести Курта. И когда Райан набросился на нее, Саймон не сдержался и бросился отцу на спину. Это было сумасшествие. Линда пыталась остановить мужа, но у нее ничего не выходило. Он бил Саймона по щекам снова и снова. Линда умоляла его остановиться, обещала выполнять все, что только Райан не пожелает. Даже намеренно оскорбляла, чтобы как обычно переключить его ярость на себя. Но все было бесполезно. А потом она обезумела. Когда увидела, как из разбитой губы мальчика течет кровь. Увидела наполненные ужасом глаза ребенка и ее разум помутился. Она не помнила, как схватилась за деревянный табурет около кухонного стола. Как подняла и обрушила его на мужа. Как Райан повалился вперед, прямо на Саймона. Она помнила только гробовую тишину в квартире, после того, как Саймон выполз из-под тела отца, и наполненные ужасом синие глаза Курта, замершего, словно изваяние, возле дивана. С того дня, он не произнес больше ни слова.