— Я всё ещё вижу её кровь на своих руках. Я всё ещё вижу твою кровь на своих руках. Ваши раны могут зажить, но эти шрамы внутри никогда не исчезнут..
— Мне жаль, папа, — начинаю говорить я, но он останавливает меня, качая головой.
— Позволь мне закончить. Я горжусь тобой, Элай. Ты спас Куинн. Я бы сделал то же самое для твоей матери миллион раз. Я понимаю, почему ты принял пулю за неё. Отец во мне хочет скрыть тебя от мира, чтобы ничто не могло коснуться тебя, но мужчина во мне понимает.
Я киваю и выдавливаю улыбку.
— Спасибо, папа. Это много значит.
— Я говорил тебе, что ты можешь встретить кого-то, кому понадобиться твоя помощь. Куинн — этот человек. Теперь ты должен быть сильнее её. Я знаю, что твой самый большой страх — быть не в состоянии защитить её.
Я испускаю тяжёлый вздох, потому что папа прав. На прошлой неделе моим самым большим страхом было потерять её. После той ночи я больше всего боюсь, что наступит день, когда Куинн будет нуждаться во мне, а я не смогу быть там для неё.
— Единственный способ преодолеть страх — посмотреть ему в лицо. Научи её, как защитить себя, как я научил тебя.
— Я бы умер, если бы ты не научил меня всем этим вещам, — шепчу я, наконец, понимая, почему папа рассказывает мне всё это. Я смог сохранять спокойствие, потому что папа показал мне, как. Я смог сражаться и выиграл нам время, потому что я знал, как это сделать.
Самый большой страх папы — это быть не в состоянии защитить нас, поэтому он показал нам всем, как защитить себя.
— Её самый большой страх — потерять тебя. Поэтому она винит себя за то, что поставила тебя в опасную ситуацию. Только ты можешь помочь ей справиться с этим страхом.
Он сжимает моё плечо, когда мама возвращается в гостиную с Куинн. Я вижу, что они обе плакали. Спасибо Господу за моих родителей. Я бы не знал, как справиться со всем этим, если бы не они.
— Мы настроены на пиццу. Есть ли какая-то конкретная, ребята, которую вы хотите?
— Любая будет хороша, мама.
Глава 8
Куинн
Прошло четыре недели с тех пор, как мы начали тренироваться, и я чувствую себя несчастной. Но теперь по другим причинам. Боль от потери Роя уже не так интенсивна, и это становится проблемой. Я не должна забывать о Рое и миссис Дуглас. Кто-то должен помнить их.
Тренировки проходят намного медленнее, чем я надеялась. Когда мы начали, я фантазировала о том, что буду готова уже дня через три. Теперь-то я знаю, что это невозможно. С каждым проходящим днём я все сильнее чувствую отчаяние о того, что не достаточно подготовлена, чтобы найти Стива и убить его. Кто знает, что он делает или планирует всё это время. Что если он вернётся сегодня или завтра? Я буду не готова. Я не смогу остановить его, и эта мысль сокрушает меня.
Я чувствую, что постоянно борюсь с двумя частями себя. Одна часть никогда не перестаёт кричать и бушевать. Такое ощущение, что я схожу с ума. Я не могу заглушить этот крик. Вторая часть пуста от всех эмоций.
Папа навещал меня, когда был в городе. С тех пор он звонит мне каждый день. Я хочу, чтобы он остановился. Знаю, что он заботится и беспокоится обо мне. Когда он был здесь, то пытался уговорить меня на встречу с психологом, но я отказалась. Я едва могу говорить с окружающими меня людьми и не хочу изливать душу какому-то незнакомцу.
Когда мы не тренируемся, я прячусь в своей комнате.
Я не знаю, что делает Элай в течение дня. Швы сняли несколько недель назад, так что полагаю, он снова работает.
Мы живём рядом друг с другом. Хорошо, что он идёт дальше по жизни. Я не хочу тащить его за собой вниз. Я просто не могу найти ни одной частички себя, которая может столкнуться с жизнью, потому что жить — означает, что мне придётся чувствовать. Чувствовать — означает, что мне придётся думать о той ночи, а я просто не могу.
Моя тревога становится всё сильнее. Кажется, будто стены сжимаются вокруг меня.
Я иду на кухню, чтобы взять себе яблоко. Разрезая его пополам, я застываю и смотрю на нож.
Не задумываясь, я прижимаю острый край к своему животу. Я могу закончить всё это прямо сейчас. Если я исчезну, Элай будет в безопасности. Я могу покончить с воспоминаниями и болью.
Я отступаю и смотрю на свои руки. Они даже не дрожат.
Я подталкиваю нож вперёд и рычу от разочарования, глядя вниз на его кончик. Он разорвал мою рубашку, но остановился, не пронзив меня.
Я жалкая. Я даже не могу закончить этот кошмар.
Мой разум хочет закончить его, но моё собственное тело борется со мной, чтобы остаться в живых.
Гнев проходит жаром сквозь меня, и я вскрикиваю, когда режу свою руку. Я смотрю, как появляются крошечные капельки крови, и меня омывает странное чувство. Этого достаточно, чтобы на мгновение заглушить мои хаотичные мысли.
Я не чувствую боли. Я не чувствую ничего.
Это длится лишь несколько минут, прежде чем порез на моей руке начинает гореть. Только сейчас я осознаю, что только что сделала. Отвращение омывает меня, заставляя схватить клочок бумажного полотенца. Что за человек режет себя?
Слабый человек.
Трус.
Вытирая кровь с руки, я быстро клею лейкопластырь. Напуганная тем, что Элай, вернувшись домой, может увидеть порез на руке, я несусь наверх, чтобы надеть рубашку с длинным рукавом.
Что я наделала?
Меня тошнит от самой себя.
Я слышу, как открывается входная дверь, и уровень моей тревоги резко подскакивает. Чёрт, что если он найдёт доказательство того, что я сделала? Проклятье! Я и не подумала спрятать бумажное полотенце, прежде чем бросила его в мусор.
Я мчусь из комнаты и резко останавливаюсь, практически ворвавшись на кухню. Элай берёт бутылку воды из холодильника.
Если он выбросит эту бутылку в мусор, то увидит полотенце.
Я двигаюсь в направлении мусора, и это привлекает его внимание.
— Как прошёл твой день? — спрашивает Элай, прислонившись к стойке. Он хмурится. — Тебе холодно?
Я смотрю вниз на длинные рукава, затем мои глаза переходят к крошечной выпуклости, где находится пластырь.
— Эмм… да.
Мне нужно вытащить его из кухни.
— Почему бы тебе не пойти посмотреть телевизор, пока я приготовлю нам что-нибудь поесть?
Проклятье. Он хмурится сильнее. Мне нужно вести себя нормально, или он что-то заподозрит.
— Что не так?
— Ничего. Я просто хочу поблагодарить тебя за то, что ты позволил мне остаться здесь. Я хочу что-то сделать для тебя. Позволь мне это сделать.
Он ставит бутылку воды на стойку, а затем просто смотрит на меня, пока я не начинаю чувствовать себя неловко.
— Я дал тебе некоторое время, Куинн. Я позволил прятаться в комнате в течение месяца. Нам нужно поговорить о том, что произошло. Рой хотел бы, чтобы ты продолжала жить своей жизнью.
Моё беспокойство быстро уступает место гневу.
— Откуда тебе знать, что Рой хотел бы для меня? — рявкаю я.
— Потому что он был хорошим человеком. Он любил тебя, Куинн. Он не хотел бы, чтобы ты просто сдалась.
Мой взгляд бросается к мусорному ведру. Я просто хочу избавиться от него и вернуться в свою комнату. Я не хочу говорить о Рое или о том, что произошло. Я иду к мусорному ведру и извлекаю из него мешок.
— Что ты делаешь? — спрашивает Элай, и выражение растерянности появляется на его лице.
— Выношу мусор, — огрызаюсь я.
— Я выносил его этим утром, прежде чем уйти.
Я смотрю вниз на практически пустой мешок в моей руке. Чёрт, я попалась.
— Куинн положи мешок и поговори со мной.
Он подходит ко мне и тянется к мешку, но я отдергиваю его из зоны досягаемости Элая.
— Оставь это. Просто оставь! Я сказала, что хочу вытащить его.
Я начинаю дрожать, и паника заставляет моё сердце биться быстрее.
Элай делает шаг назад с выражением шока на лице.
— Что происходит?
Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться.
— Мы не можем так продолжать, Куинн. Скажи мне, что мне нужно сделать, и я это сделаю.