То, что Стас долгое время прожил в Европе, до мозга костей пропитался западным духом и собирался вернуться туда при первой возможности, вызывало у Олеси двойственные чувства. С одной стороны, ей это, конечно, очень нравилось, так как открывало самые радужные перспективы… А с другой стороны – ну, как он не захочет взять ее с собой? При таких отношениях, которые установились между ними, подобное вполне возможно. И тогда она останется у разбитого корыта, лишится такого классного папика. То, что Стас классный, Леська отлично понимала, хотя бы когда сравнивала его с любовниками своих подруг. Те ей завидовали – нестарый еще, красивый, вежливый, щедрый, некапризный, неревнивый, нетребовательный, без всяких закидонов и извращений (о том, какие странные, а порой и омерзительные причуды бывают у богатых людей в быту и особенно в сексе, она знала не только понаслышке). Леся соглашалась с ними: да, все это так… Но в глубине души понимала, что Стас ей совсем не нравится, более того, раздражает ее. И внешне он далек от того типа мужчин, который она предпочитает, и эти его вечные душевно-интеллектуальные разговоры уже порядком достали… Ни в клуб с ним смотаться, ни обсудить то, что Олесе интересно. Пару раз она предложила ему сходить в кино на те фильмы, которые сама хотела увидеть, так он только скривился: «Как можно смотреть такую чушь!» Вот ей и приходится зевать, таскаясь с ним на выбранные им фильмы, спектакли, концерты и выставки. Общаясь со Стасом, Олеся каждый раз чувствовала себя актрисой, которая выходит на сцену и из раза в раз отыгрывает роль, которая ей совершенно не близка и даже почти непонятна. В каком-то смысле их связь даже тяготила ее, но все равно девушка огорчилась не на шутку, когда вчера вечером Стас как в воду канул. Обнаружив в мобильнике эсэмэску (она ее не слышала, принимала ванну), Олеся сразу перезвонила любовнику, но в трубке весь вечер слышались лишь длинные гудки. Поразмыслив, она села в машину и смоталась к его дому на Тверской, но только «полюбовалась» на темные окна – ключей от своей квартиры ей Стас не давал.
С горя Олеся зарулила к жившей неподалеку, в районе «Маяковки», подружке Ленке, которую недавно бросил любовник. Они хорошо посидели, выпили мартини, от души поругали мужиков – и своих, и всех остальных за компанию. На обратном пути Леська снова проехала через Тверскую, благо крюк пришлось делать небольшой. Было уже хорошо за полночь, третий час, наверное, но окна квартиры Стаса оставались по-прежнему темны. «Ну и черт с ним!» – заключила Леська и решила, что отомстит любовнику за такое обращение с ней. Что сегодня же с успехом и начала претворять в жизнь.
До ее дома на улице Алабяна они с Тони добрались без приключений. К счастью, даже менты не остановили, хотя, если бы поймали, была бы полная задница – ведь Тони, который вел машину, тоже был изрядно поддатым. Но вроде обошлось. Уже в лифте они с Тони стали обниматься, целоваться и тискаться и так завели друг друга, что едва добрались до квартиры, чуть не трахнулись прямо на лестничной клетке. Олеся с трудом высвободилась из его объятий и открыла наконец дверь.
– Проходи. – Она щелкнула выключателем в прихожей.
Кое-как пристроив верхнюю одежду на вешалку, они торопливо разулись и поспешили в комнату… где и замерли на пороге. Потому что, включив свет, Олеся с удивлением и ужасом обнаружила вдруг, что квартира не пуста. В отодвинутом в самый угол кресле сидел плечистый человек, одетый в темную куртку и низко, ниже бровей, надвинутую на лицо вязаную шапку. С одного взгляда Олесю поразило выражение его лица – столько было в нем холодной жестокости. И взгляд на грани безумия. Не человек, а машина для убийства.
– Это, что, твой?.. – почему-то шепотом произнес Тони.
Ответить Леся не успела. Человек в кресле, не вставая и почти не меняя позы, поднял руку в черной кожаной перчатке, и только сейчас девушка заметила в ней пистолет с длинным стволом. Как в кино, в боевиках – оружие с глушителем. И прежде чем Олеся успела сообразить, что такое творится, непрошеный гость выстрелил в Тони. Тот даже не вскрикнул, сразу тяжело, мешком, осел на пол. А человек в кресле выстрелил вновь, на этот раз в голову парня. При этом на его лице не дрогнул ни один мускул. Было такое чувство, что он даже не смотрит куда стреляет. И после этого повернулся к омертвевшей от страха девушке.