И снова взлетела вверх арматура и уже готова была опуститься на голову лежащего, но движение руки внезапно остановил крик девочки:
– Стас, что ты делаешь? Прекрати! Ты же убьешь его!
– И поделом! – прохрипел Стас, но Таня уже повисла на нем всем телом и этим все-таки предотвратила удар, который, весьма возможно, мог сделаться смертельным.
Тяжело дыша, Стас прислонился спиной к забору. Всплеск адреналина, ударивший в его мозг и практически полностью отключивший сознание, понемногу стал стихать, и теперь Стас чувствовал себя совершенно измотанным и невероятно усталым. Таня тем временем бродила вокруг него, собирая уроненные вещи – пачку газет, несколько разломанных картонных коробок, два пакета и бутылку с водой. Все это она просунула через лаз внутрь двора, видимо, для сохранности, после чего подошла к лежащему на земле парню и наклонилась над ним:
– Ты жив?
Тот зашевелился, промычал что-то невнятное, потом встал на четвереньки и с трудом, медленно поднялся на ноги. Вид у него был ужасный, лицо разбито, но стоял отморозок, почти не шатаясь, так что, видимо, серьезно он все-таки не пострадал. Увидев Стаса, который снова сжал в руке арматуру, парень сначала попятился, но, поняв, что больше его бить не будут, сплюнул, выругался, покачиваясь, пошел прочь и вскоре исчез из виду. Таня и Стас проводили его взглядом, затем посмотрели друг на друга и молча полезли в лаз.
– Ну, ты даешь… – только и сказала Таня, когда они оказались в своей комнате. – Я даже представить себе не могла, что ты можешь быть таким.
– Я тоже не мог себе такого представить, – буркнул в ответ Стас. – Ты как? Что он успел с тобой сделать? Он бил тебя? Где болит?
– Нигде не болит, не волнуйся за меня. – Таня очень нежно погладила его по руке – по грязной рабочей перчатке, которую недавно сама же нашла для него. – Со мной все в порядке, я только испугалась очень. И как он так подкрался?.. Наверное, шел за мной откуда-то, а я даже и не заметила.
Она развернула один из своих пакетов, заглянула в него и сказала уже с настоящим огорчением:
– Вот только жаль, что пицца остыла… Я так хотела ее теплой донести! Представляешь, Мадина не обманула, действительно дала мне один кусок бесплатно. А второй я у нее купила. Я сегодня опять так хорошо заработала, почти сто рублей! Вот всегда бы так…
Они уже успели сходить за водой и развести огонь в камине, а Стас все никак не мог успокоиться.
– Зря ты все-таки меня остановила, – говорил он, подбрасывая очередную ножку стула в камин. – Ей-богу жалею, что не убил этого звереныша. Это каким же отморозком надо быть, чтобы наброситься на ребенка…
– Я уже не ребенок, Стас, – с тихим вздохом возразила Таня.
– Да как же это не ребенок? Тебе всего двенадцать лет.
– А тогда было одиннадцать… – еле слышно проговорила девочка, не отрывая взгляда от разгорающегося в камине пламени.
– Когда это «тогда»? – не понял он.
– Когда я в детский дом попала…
Недавно, слушая рассказ Тани о ее родном доме и гибели ее родных, Стас подумал, что ничего страшнее и быть не может. Но оказалось, что в тот раз девочка поведала ему далеко не все. Оказалось, что был в ее жизни еще один, не менее жуткий эпизод, о котором она, по собственному признанию, еще ни разу никому не говорила. Просто не могла, вспоминать об этом было выше ее сил.
После смерти Таниных родителей друзья и знакомые семьи, которых у Кузнецовых имелось немало, были против того, чтобы девочку отдавали в детский дом. Одна из маминых подруг, тетя Даша, собралась взять Таню к себе и всерьез занялась сбором и оформлением документов на ее удочерение, но у нее так ничего и не получилось. Тете Даше и ее мужу отказали на том основании, что у них низкая зарплата и слишком маленькая, всего лишь двухкомнатная квартира. И Таню отправили в приют.
– Чушь какая-то! – возмутился в этом месте рассказа Стас. – Я понимаю, что можно отказать, если усыновить ребенка хотят какие-нибудь алкоголики или наркоманы. Но если нормальные люди готовы воспитывать ребенка своих погибших друзей, я не понимаю, почему им это запрещают…