— Ты в порядке?
— Еще нет, — ответила я правдиво. — Но скоро буду…
— Я люблю тебя, — прошептал он. — Простишь меня?
— Простить тебя?
Глубоко вздохнув, он сел на кровать.
— Простишь, что я не рассказал всю правду о своей семье? О Жак?
Даже простое упоминание ее имени послало мурашки по моему телу.
— Ты имеешь в виду, о том, что она… — я не смогла закончить предложение.
— Джек Потрошитель, — Николай облизал губы и уставился на стену. Он сидел, отвернувшись в сторону от меня так, что его тело не касалось моего. — Она сказала тебе, как это началось? С ревности?
— Оказалось, что это сильная эмоция, — мой голос надломился. — Все женщины были такими? В твоей семье?
— Нет, — быстро ответил Николай, — После моего отца Жак не могла иметь детей, но он отказался продолжить традицию. На тот момент Жак все еще работала, и он понял, что хочет большего для нашей семьи, но чтобы быть независимым от ее желаний… ему нужны были деньги… и тогда он начал работать на Петрова, — Николай откинулся назад на свои руки, поднимая подбородок к потолку и глубоко вдыхая через нос. — Это долгая и сложная история. Верь мне, когда я говорю, что теперь ты знаешь все.
Он направил свой взгляд на меня. Его глаза были такими темными, настороженными, как будто умоляли меня понять его, умоляли принять его, даже несмотря на то, что он пришел с таким количеством багажа, что было тяжело увидеть все, что он нес на своих плечах.
— Да, — прошептала я.
Он нахмурился.
— Что «да»?
— Я все еще люблю тебя.
—Я не спрашивал об этом.
— Это сделали твои глаза, — прошептала я, сжимая его руку. — Это не твоя вина, что она была сумасшедшей, и было бы глупо ставить твое прошлое в укор тебе, разрушая будущее для нас обоих.
— Я бы отпустил тебя, — он притянул меня в свои объятия, целуя в шею, мягко касаясь губами местечка, где бился пульс. — Это бы разрушило меня, но если это то, чего ты хочешь, — быть подальше от воспоминаний обо мне, твоем отце, Жак, — я бы отпустил тебя.
— Мое место здесь, — я повернула голову, чтобы иметь возможность прижаться к его губам. Мы поцеловались, а затем я положила свою руку ему на грудь. — И здесь.
Его объятья были такими крепкими, что было тяжело дышать.
— Я буду защищать тебя даже ценой своей жизни.
— Хорошо, — я засмеялась сквозь слезы.
— Я хочу тебя каждую секунду, — он прижался губами к моим губам, а затем отстранился. — Каждого дня.
— Это много секунд.
— Восемьдесят шесть тысяч четыреста, — он поцеловал мою шею. — Но кто считает?
— Кто вообще знает такое?
— Я доктор.
— Это будет твоим ответом на все, чего я не понимаю?
— Да, — он лизнул меня там, где только что были его губы.
Эти касания сводили меня с ума. Я попыталась снять свою футболку, но он опустил мои руки вниз.
— О, прости, я подумала, что все эти разговоры про математику были прелюдией, — поддразнила я, удивляясь, как все еще была способна на это после такого травматичного дня, который у меня случился.
— Ты узнаешь, когда это будет прелюдия, — он обернул свою руку вокруг меня и передвинул назад на подушки. — А теперь, ты съешь сама куриный суп с лапшой или мне придется заставить тебя?
— Почему это всегда куриный суп с лапшой? Что, если я хочу суп из моллюсков?
— Тогда я принесу тебе суп из моллюсков.
— Правда?
Он достал телефон из кармана своих темных джинсов и поднял его в воздух.
— Правда.
— В таком случае… Я хочу суп из моллюсков, хлеб из закваски и новый «Мерседес».
Его улыбка была великолепно-ослепительна, когда он наклонился и поцеловал меня в подбородок.
— «Мерседес», да?
— Последней модели.
— Решим.
— Часть нового контракта?
— Как пожелаешь.
— Ты все еще платишь мне полмиллиона… — дразнила я. — Даже если технически я теперь твоя девушка?
— Давай начнем с малого, с супа с моллюсками. Позже мы обсудим машину и… оплату.
— Парень, который не хочет обсуждать машины в постели? Где же ты был всю мою жизнь?
Наши взгляды встретились.
— Я здесь сейчас. Вот что важно.
— Мой контракт особо подчеркивает, что мне запрещено иметь какие-либо интимные отношения, — было весело подшучивать над ним, игнорировать темноту дня и сосредоточится на нас, на нашей реальности, на нашем будущем.
— Одно маленькое нарушение после того, как ты чуть не умерла, не считается, — Николай снова поцеловал меня. — Я объясню это твоему претенциозному боссу.