— Но ты так хорошо это делаешь.
— Ты придурок, — она начала тереться об меня своим телом. — И я заставлю тебя заплатить за это позже.
Приподняв за бедра, я усадил Майю на себя сверху и вошел в нее, как только она опустилась на меня.
— Хм-м, заставь меня заплатить за это сейчас.
Я приподнимал и опускал ее на себя, но аккуратно, чтобы не касаться синяков на ее теле, синяков, которые оставила Жак и за которые я себя винил.
Обхватив мою голову ладонями, Майя прижалась губами к моему рту, и мы двигались вместе, в идеальной синхронности. Мир вокруг нас исчез. И тогда я осознал, что нуждаюсь в ней точно так же, а может даже больше, потому что в тот момент я понял, что, если все вокруг покатится к чертям, у нас все еще будем мы. У нас все еще будет эта самая настоящая связь.
Застонав, Майя приподнялась, затем скользнула вниз; ее волосы касались моего лица при каждом движении. Я поцеловал ее шею и затем задержал ее на месте, несмотря на то, что она пыталась двигаться.
— Почувствуй, — сказал я сквозь сжатые зубы.
— Чувствую, — она застонала, когда ее тело сжалось вокруг моего.
— Мы были созданы друг для друга, Майя, — я подержал ее еще пару секунд, пока мне не показалось, что я вот-вот взорвусь, затем скользнул один последний раз. Ее приглушенный крик смешался с моим, пока мы цеплялись друг за друга. Суп был разлит на полу, вода в ванне уже остыла.
И мир все еще был злым.
Но с Майей я не видел пролитого супа, холодной воды, убийц и крови…
В первый раз за всю свою жизнь, когда я смотрел на мир, я видел надежду.
Но надежда была опасна…
Прекрасна, восхитительна и опасна.
И когда Майя была в моих объятиях, я держался за надежду, потому что они неразделимы.
Я просто не знал об этом.