— Серджио? — рявкнул я в трубку.
Он секунду молчал, а затем сказал:
— Ее больше нет.
Пустым, его голос был таким пустым, как будто весь его мир перестал функционировать должным образом. Тогда почему же планета продолжает вращаться? Без солнца, чтобы вести, и луны, чтобы следовать?
— Мое предложение, — я облизал губы, пробуя сладкий виски, оставшийся на них. — Оно все еще в силе.
Пару месяцев назад я сказал ему, что могу заставить его забыть произошедшее единственным известным мне способом.
Серджио тяжело вздохнул.
— Русские.
— И что?
— Я лучше буду чувствовать… — прошептал он. — Потому что это значит, что это происходило. И она заслуживает, чтобы ее помнили самым болезненным способом. Так что на сегодня мой ответ — «нет». Каким он будет завтра? Все еще «нет».
— Если ты так уверен.
— Она хотела, чтобы ты присутствовал на похоронах.
— Знаю, — я прочистил горло. Я не сделал ничего, чтобы скрыть печаль, звучащую в моем голосе. — Я приму меры.
Линия оборвалась.
Я бросил телефон на стойку и провел ладонями по лицу, пока ощущение удушья от потери захлестывало меня.
Энди, мой единственный друг, дочь одного из моих самых ненавистных врагов, дочь человека, который держал в своих руках так многое от мира сего, ушла навсегда.
Я взглянул на закрытую дверь. Майя была там и не знала, что этот мир без ее сестры всегда будет немного темнее. Мне не хотелось разговаривать.
Я не был готов к этому. Да и буду ли когда-либо?
Оставалось слишком много секретов, которые я скрывал от нее, так много невыясненных вопросов, что стало сложно помнить, что нужно сохранить при себе, а чем можно поделиться. Она способствовала тому, чтобы я не мог держаться от нее на расстоянии.
А это как раз то, что мне нужно делать.
Она хрустнула суставами пальцев.
— Когда ты почувствуешь, что воспоминания возвращаются… Просто похрусти суставами пальцев, и не останется ничего, кроме мимолетной мысли. Понимаешь меня?
Майя заморгала, ее глаза остекленели.
— Нет.
Я приложил нож к ее запястью и медленно провел по коже.
— Это больше не причиняет боль, не так ли?
— Нет, — она была в шоке. — Это чувствуется…
— Как освобождение, — ответил я за нее. — Так и должно быть. Теперь, что происходит, когда ты хрустишь суставами?
Ее взгляд метался из стороны в сторону не в силах сосредоточиться на какой-либо вещи слишком долго.
— Я… — она снова моргнула. — Это значит… это значит, что я вспомнила, но не знаю, что именно.
— Ты вспомнила, как сильно ты любишь мороженое.
Она кивнула.
— Да… Ванильное.
— Ты любишь ванильное.
Сыпля проклятиями, я оттолкнул воспоминания и встал, чтобы бросить взгляд на свое отражение в зеркале. Каждая прядь темных волос была на месте, новый черный костюм превосходно скроен, голубая рубашка в полоску застегнута на все пуговицы, но мои глаза. В них, как всегда, не было блеска жизни. И в этот день, единственный из всех остальных, меня это волновало. Потому что это было еще одним напоминанием, что мир несправедлив.
Что такой человек, как я, продолжал жить.
В то время как такие, как Энди, уходили слишком рано.
Ничего похожего на справедливость.
Я сжал кулаки. Вот почему я так сильно работал над тем, чтобы спасти Майю, вот почему я подписал этот чертов контракт с ее отцом, почему я рвал задницу, чтобы держать ее на расстоянии.
И тогда, когда придет время.
Тьма станет для нее не тюрьмой.
А свободой.
ГЛАВА 13
Убийца, который орудует на пирсе, все еще на свободе, хотя в течение недели и не было зарегистрировано ни одного убийства.
~ «Сиэтл Трибьюн»
Майя
Этим утром я быстро выучила кое-что о Николае — у него раздвоение личности. На самом деле, нет, но это было единственным объяснением, почему вдруг доминирующий и ужасающий человек взял растение у престарелого портье и полил его.
Да, вы не ослышались, он полил его.
Я бы рассмеялась, если бы это было смешно, но это было очень странно. Это как смотреть на политика, который запускает кампанию под лозунгом «Я нормальный, такой же, как и все». Я даже начала ожидать, что он начнет целовать младенцев и бесплатно раздавать щенят. Он спокойно и — что наиболее шокировало — терпеливо объяснил, что я должна буду делать в течение дня в соседнем с ним кабинете.