— А потом? — это было чудом, что мой голос не дрожал.
— Только удовольствие, — его темный взгляд встретился с моим. — Я обещаю.
— Почему? — я дернула руками, связанными стяжкой. — Почему так?
— Единственный способ заглушить воспоминания того, что ты видела, это заставить тебя думать, что это была ты… вместо нее.
— Так, ты мучаешь меня… а потом…
— Я подарю тебе самое удивительное наслаждение, которое ты только испытывала.
— Это вообще законно? — попыталась я пошутить, чертовски хорошо понимая, что нужно бежать. Я до сих пор не могла видеть его лица, на нем была белая маска, словно он собирался пойти на карнавал или маскарад, но его глаза, его злые глаза резко контрастировали с белым цветом.
— Ничего из того, что я здесь делаю, не является законным. Но я могу пообещать тебе — ты останешься чистой… Ты должна остаться чистой.
— Чистой?
— Удовольствие — это нечто совершенно иное.
— Как мне называть тебя? — попыталась я сменить тему.
— Как пожелаешь.
— Мне нужно имя, — слезы уже высохли, страх постепенно рассеивался с осознанием того, что я выйду отсюда живой.
— Ник, — прошептал он. — Называй меня Ник.
Я вздохнула, опускаясь на кровать, моя голова чуть не столкнулась с головой Николая.
— Это был ты!
Его тело застыло напротив моего.
— Прости?
— Ты… Ты, ты… — выдавила я слова. — Я видела тебя или… — я чувствовала, как воспоминание вновь ускользает. — Я имею в виду человека, у него были темные глаза.
— Что он сделал? — спокойно спросил Николай. — Он сделал тебе больно?
— Да… сначала, но потом… — тепло наполнило все мое тело, столько тепла, что если бы он коснулся меня, я бы распалась на тысячи осколков и никогда вновь не стала бы цельной. — Он снова собрал меня воедино.
— Каким образом? — Николай сжал меня своими руками и перевернул так, что я оседлала его, а сам он оставлял легкие поцелуи на моем лбу.
— Он заставил… — я не могла вспомнить точно. — Он заставил меня забыть плохое.
— И?
Я зажмурилась.
— И заменил это хорошим.
— Я могу сделать лучше, — поклялся Николай низким голосом. — Позволь мне показать тебе?
Я кивнула, желая, чтобы воспоминания ушли. Раздражало то, что каждый раз, когда Николай прикасался ко мне, появлялось еще больше воспоминаний, а затем они исчезали, как будто это был какой-то сорт кайфа. Каждый раз, когда я моргала, то чувствовала все большую ясность. Пока Николай не прижался своими губами к моим, и малейший проблеск логики не покинул меня. Я была с ним… Я пробовала его… Хотела его. Поэтому я лежала в его руках, потому что в мире, полном страха и неуверенности, была только одна вещь, в которой я была уверена — Николай будет держать меня в безопасности. Он будет. И будет доставлять мне удовольствие. Откуда я знала это? Мое тело ответило само, когда Николай углубил поцелуй, затем просунул руки под мое тело и сжал ладонями мои ягодицы.
Он играл с моим телом как с музыкальным инструментом, мелодичной арфой, каждый палец дергал новую струну, каждая струна играла ноту, которая отправляла меня все дальше и дальше в забытье… Только чтобы остановиться и опустить назад.
— Давай, Майя, отпусти это для меня.
Отпустить значило… что-то большее. Но что?
— Отпусти, — прошептал он, углубляя поцелуй, и тогда я почувствовала тепло, так много тепла, прокатившегося по мне, и центр моей гравитации сместился. Мое тело упало назад. Медленно, как будто слой за слоем, секреты просто открывались перед моими глазами, затем Николай сделал знакомый жест головой, наклоняя ее в сторону, и поцеловал меня, прежде чем прошептать:
— А теперь спи…
Слух отключился, а глаза закрылись, когда голова коснулась чего-то мягкого.
И затем мой мир погрузился во тьму.
ГЛАВА 24
Самые опасные болезни — те, которые заставляют нас чувствовать себя здоровыми.
~ Расхожее выражение
Николай
Мои руки не перестали трястись. Прошло два часа, а мое тело все еще вероломно не подчинялось мне вместе с моим мозгом, убеждая меня, что все, что мне нужно, это разбудить ее и признаться.
Это звучало просто.
Это должно было быть просто.
Все, что мне нужно было сделать, это открыть рот и произнести слова. Слова, которые, я был уверен, разрушат любые дружеские или какие-либо другие отношения между нами. Что человек, о котором она мечтает, одновременно был ее героем и злодеем в одном флаконе. Джеккил был Хайдом, и наоборот. Мне не нужно было воздействовать на ее психику, чтобы знать, что произошло бы, если бы я внезапно надел одну из белых масок, развешанных в ее квартире. Я стратегически разместил их там, чтобы увидеть, смогли бы они спровоцировать что-нибудь или нет. Но, насколько я знал, для нее они являлись просто бутафорией, костюмами. Они не имели ничего общего с самыми важными двадцатью четырьмя часами в наших жизнях, и если все пройдет согласно моему плану, то никогда и не будут. Я проверил свои «Ролекс». В скором времени мы начнем снижаться в Чикаго. Я должен разбудить ее и сказать об этом.