И, возможно, если бы я был менее эгоистичным человеком, то воплотил бы ее, полностью лишив Майю воспоминаний обо мне и ее прошлой жизни, но я всегда задумывался, были ли ощущения моих губ на ее губах настолько сильными, чтобы остаться среди тех воспоминаний, которые мне не удалось бы искоренить.
Никсон остановился на парковке и выключил двигатель. Я отстегнул ремень безопасности и знаком показал Майе следовать за нами в огромный дом. Это был кирпичный двухэтажный особняк, который принадлежал его семье более пятидесяти лет. За это время все было настолько модернизировано, что ты буквально не мог воспользоваться уборной без того, чтобы за твоей задницей не велась съемка.
Майя крепко сжимала мою руку в своей, когда мы шли в молчании к входной двери. Двое мужчин с наушниками в ушах стояли с каждой стороны.
Я ухмыльнулся, кивнув головой в их направлении.
— Охрана увеличена в честь моего приезда?
Никсон закатил глаза.
— Моя жена беременна, так что пятьдесят на пятьдесят.
— Спасибо, — я самодовольно усмехнулся двум мужчинам, провоцируя их начать драку, которую смог бы закончить; немногое могло меня остановить. Моей специальностью был скорее эмоциональный терроризм, но мой отец, пока был жив, продолжал настаивать, чтобы я научился драться.
В ту минуту, когда ступили в дом, мы услышали вопль.
— Сукин сын! — взвизгнула женщина. — Ты когда-нибудь одет?
Глаза Майи округлились, когда Чейз, профессиональный наемный убийца, нагнулся над плитой и поднес деревянную ложку ко рту.
— Проклятье, этот соус хорош.
— Чейз Уинтер! — проорала Мил. — У нас гости!
— Я делаю соус, детка, я говорил тебе не кричать, когда я делаю соус! — крикнул он столь же громко, как и она, хотя в те краткие мгновения, которые я проводил с любыми из этих семей, я заметил, что они просто так общаются. Громко. И часто.
— Чейз! — Мил закатила глаза. — Разве ты не видишь, что у нас гости?
— Русские, — Феникс, босс Николаси, кивнул в моем направлении, — скорее не гости, а больше…
— ...неизбежное зло, — высказалась Майя.
Чейз медленно обернулся, остановив взгляд на Майе и на том, как она держалась за меня.
— Вы, — указал он ложкой, покрытой соусом. — Вы можете остаться на ужин.
— Чейз высказался, — Фрэнк, босс семьи Альферо, прошел мимо нас и сел во главе стола, начав наливать себе внушительное количество вина. — Николай... — он прочистил горло, — как бизнес?
Все разговоры стихли.
Слаженно, но быстро, я достал пистолет из-за пояса брюк, толкая его по столу, отпустил Майю и положил руки на стол.
— С бизнесом все отлично, чтобы испортить его, убив меня... Удивлен, что ты не спросил меня раньше.
— Воспринимай это как оливковую ветвь, — сказал Никсон из-за моей спины, руками он начал похлопывать меня по груди, затем по рукам и ногам. Когда он закончил, все взгляды обратились к Майе.
— Что? — прошептала она. — Вы не думаете…
— Я сделаю это, — Мил выступила вперед. — Несмотря на то, что все парни счастливы в браке, я бы не стала доверять им, особенно своему мужу.
— Черт, Мил, ты же знаешь, что я не такой.
— Ты капаешь соусом на пол, Чейз! — она щелкнула пальцами, в то время как он послал ей воздушный поцелуй, продолжая размешивать соус в кастрюле. Все было наполнено жизнью, несмотря на то, что, куда ни глянь, везде была смерть. Майя не имела никакого понятия, что мы делаем именно это — обхаживаем смерть, просто ужиная с этими людьми, но мы это делали. И я не был настолько глуп, чтобы не понимать, что любое неправильное движение может закончиться нашей смертью.
В этом итальянцы были хороши: обезоруживая ситуацию, заставляли тебя думать, что ты находишься на простом семейном ужине, когда в реальности каждый из них держал тебя на мушке, ожидая неверного движения, как оправдание того, чтобы причинить телесные повреждения. Это был их способ. Настолько противоположный тому, как обычно действовал я, что ситуация казалось жуткой.
— Чисто, — Мил встала и затем направилась ко мне. — Хорошая работа, Николай, у нее отличная задница.
Майя покраснела.
Я улыбнулся, с огромным трудом сдерживая смех. Я всегда любил Мил. Она во многом напоминала мне Энди.
Одна лишь мысль об Энди вызвала уже знакомую боль, которая распространилась из центра моей груди к конечностям. И, как черной тучей, комнату вдруг накрыла напряженная тишина.
— Она умерла достойно, — сказал Фрэнк через пару секунд, взмахнув бокалом вина. — Она умерла храбро.