— Но госпожа… Он же чужак, не из Империума.
— Но он человек Дженкинс, а это важней всего. — Ефримия все так же смотрела в кипящую от тварей даль. На её взгляд силы тиранид чуть замедлили своё продвижение в городе, что позволило еще державшимся, каким-то чудом солдатам перегруппироваться. — В Империуме миллионы миров, что так же даже не представляют, чего хотел добиться Император на самом деле, но все хоть и не без эксцессов, но взаимодействуют друг с другом и даже с Астартес… Главное — это приверженность к человечеству Дженкинс.
— Я понимаю госпожа. — Мужчина тяжело вздохнул и прикрыл глаза успокоив свои чувства. — Вы упомянули… Чего же Бог Император хотел добиться на самом деле? Просто я никогда не слышал о его целях, проповедники муниторума говорят, что повелитель Человечества объединял всех людей верой в него и пожертвовал собой сев на золотой трон, защищая человечество от бесчисленных угроз ксеносов и еретиков.
— Хм. — Чуть усмехнувшись женщина с легкой хитринкой во взгляде посмотрела на задумчивого подчиненного. Раньше она никогда бы не стала рассказывать о таком, но перед смертью, почему бы и нет? — Император никогда не называл себя богом Дженкинс, он отрицал все религиозные культы и даже культ Бога — Машины выжил, потому что был выгоден Империуму на первых порах, в последствии он так же был бы уничтожен. Император отрицал существование всех богов и пытался построить прогрессивное атеистическое государство.
— Что? — Пария с шоком посмотрел на Имперского инквизитора, глаза Дженкинса посмешно раскрылись в неверии и отрицании, но все же он смог пересилить полностью сломанную картину своего мировоззрения. — Какая… Чудовищная ирония. — Неверующе покачав головой мужчина снова посмотрел на идущий на улицах города бой. — И все мы молимся ему как Богу.
— "Цивилизация достигнет расцвета лишь в тот день, когда последний камень последнего храма рухнет на голову последнего жреца", это слова самого Императора Человечества, когда я узнала об этом то чуть не покончила с собой… Ты лучше справляешься с этим Дженкинс. — Ефримия с лёгкой улыбкой посмотрела на товарища, от чего пария так же несмело улыбнулся в ответ.
— Просто в последнее время слишком многое меня удивляет… Видать я просто устал от этого госпожа.
Мужчина вдруг замер, стараясь даже не дышать, он резко покрылся потом от прибившего его к полу липкого страха, руки Дженкинса задрожали, а сам он повалился на колени со страхом смотря на горизонт.
— Дженкинс? Что с тобой? — Ефримия склонилась над парией, положив свою руку ему на плечо, она с беспокойством заглянула в лицо своего товарища и с удивлением проследила за его взглядом. Она увидела, как из-за горизонта, от чудовищных по своим размерам живых шпилей ксеносов накатывала огромная красная, истребляющая всё живое на своем пути волна. Женщина выронила невзведённый пульт от ядерных зарядов, установленных в городе, и с неверием смотрела на приближающуюся воплощённую смерть, что касаясь тиранид буквально испепеляла их. В чувствах псайкера отражалась лишь стена всепожирающей черноты, что заслоняет собой все потоки имматериума. Волна прошла через весь город уничтожив все силы врага, достигнув Ефримии и Дженкинса. Женщина повалилась на пол схватившись за голову, из её рта, ушей и глаз потоком текла кровь. Она чувствовала, как энергия Варпа изничтожается в ней, как сама её душа плавится под действием чуждой ей силы. Крик Блейкроуз вывел мужчину из прострации он с шоком посмотрел на потерявшую сознание, но ещё с трудом дышавшую женщину.
Подхватив на руки Инквизитора, Дженкинс побежал в единственное по его мнению место, где Ефримии ещё могли помочь. Пробегая коридор за коридором, пария мог видеть многочисленных солдат Имперской гвардии и служащих, что не покинули свои посты в столь ответственный час. Они кричали, цеплялись за глаза и шеи испытывая чудовищную боль. Многие из них вставали и осматривали упавших товарищей, но как понял Дженкинс всем им было ужасно больно от той чёрной энергии Найлуса Хорса, что постепенно насыщала весь Мередиан и которую так боялся сам Дженкинс.
В глубине здания под присмотром нескольких апотекариев кровавых воронов, что держались только на своей силе воле и той крепости присущей всем Астартес сидела девочка, что с неверием шептала, что-то себе под нос. Она не шевелилась и смотрела в одну точку, дрожа от страха. Слёзы текли по лицу девочки, но они не мешали ей гипнотизировать стену.