Я кладу голову на его грудь, заглушая сопение.
— Все закончилось самым худшим образом. Он буквально споткнулся о свои ноги, когда выходил за дверь. И он даже не дал мне шанса объяснить, не говоря уже о том, чтобы убедиться, что с ним все в порядке
— Может быть, ему нужно время, чтобы смириться с этим. Уверен, это очень трудно принять
Я качаю головой.
— Ты не видел его лица. Как будто я была для него чудовищем.
Сантьяго проводит рукой вверх и вниз по моей спине.
— Ты не чудовище.
— Трудно не чувствовать себя так, когда люди, которые должны любить меня, не хотят.
Он делает паузу.
— Если ты им не нужна, значит, они не те люди, которые должны быть в твоей жизни, независимо от того, являются они родителями или нет.
— Тебе легко говорить. У тебя есть семья. У тебя есть люди, которые хотят помочь тебе и убедиться, что ты счастлив. У меня почти никого нет. — Я смеюсь. Звук пронзительный и горький, заставляющий мою плоть затрепетать. — Единственная, кто у меня есть, это Брук. И она даже не здесь, чтобы я могла выговориться.
— Хлоя, — он подводит палец под подбородок и заставляет меня посмотреть на него.
Его лицо застает меня врасплох, оно полно страдания, когда он смотрит мне в глаза.
— У тебя есть я.
— Да, но надолго ли?
— До тех пор, пока ты хочешь меня, — его руки крепко обхватывают меня.
До тех пор, пока ты хочешь меня.
До тех пор, пока ты хочешь меня?!
Как кто-то может ответить на это? Как вообще к этому относится?
Сантьяго нежно касается моего подбородка.
— Я не знаю, почему Маттео сбежал. Я могу только предположить, что он в шоке, и что рано или поздно он смирится с мыслью о тебе. Но я обещаю, что ты не одинока. У тебя есть люди, которые заботятся о тебе. — Его щеки вспыхивают. — Я забочусь. Брук не все равно. Так что важно не количество людей, а качество заботы. Возможно, я немного предвзят, но тот, кто не заботится о тебе, просто сумасшедший, потому что ты одна из лучших людей, которых я знаю. И мне ни капельки не жаль, если они убегают, потому что это значит, что я могу держать тебя при себе. Потому что с тобой мне нравится быть эгоистом.
Мое зрение затуманивается. То, как Сантьяго смотрит на меня, заставляет нечто в моей груди свернуться вокруг легких, выжимая весь кислород.
Сантьяго — это все, чего мне так не хватало в жизни. Безопасности, дружбы, любви — нашептывает крошечный голос в моей голове.
Я становлюсь зависимой от человека, и я не могу отрицать страх, который я испытываю по этому поводу. А тяга — это плохо. Пристрастия ведут к разрушению и душевной боли, и я не уверена, что смогу побороть такую дурную привычку, как он. Все в нем — пища для разбитой части моего сердца, которая отчаянно хочет, чтобы о ней заботились. Чтобы меня любили и лелеяли, потому что я важна. Любить кого-то другого в полной мере и не позволять пройти ни дню, чтобы он не знал об этом.
— Ты мне очень нравишься, — шепчу я. Это не признание в любви, но это самое большее, что я могу сделать на данный момент.
Он мягко целует уголок моих губ.
— Ты мне тоже очень нравишься. Ты нравишься мне гораздо больше, чем кто-либо другой.
Он проводит рукой по моим волосам. Это успокаивает меня, снимая боль в груди.
— Как ты понимаешь, что любишь кого-то, по сравнению с симпатией? — мой хриплый голос нарушает тишину между нами.
— Я могу говорить только на основании личного опыта, но, думаю, я могу сказать, что это происходит, когда мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не побежать через двор соседа и не вырубить его за то, что он заставил мою девочку плакать.
Все останавливается. Мое сердце. Мое дыхание. Рука Сантьяго проводит по моим волосам.
Я моргаю и смотрю на него.
— Личный опыт?
Он кивает.
— Ты любишь меня?
— Я был бы безумцем, если бы не любил.
Я не могу думать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Я обхватываю его шею руками и притягиваю его губы к своим. Слезы текут по моим щекам, но я не обращаю на них внимания. Сантьяго целует меня в ответ. Это битва языков и губ. Я опьянена, упиваюсь тем, что вдыхаю его жизнь.
Он отстраняется.
— Я люблю тебя, Хлоя. Я люблю тебя так чертовски сильно, что иногда спрашиваю себя, нормально ли это — испытывать тяжесть в груди, когда тебя нет рядом.
— Я даже не знаю, что такое любить кого-то другого, не говоря уже о том, как принимать любовь, — я хмурюсь, ненавидя, насколько правдивы эти слова.
— Ты позволишь мне показать тебе?
От такого простого вопроса у меня перехватывает дыхание. Я киваю головой, отчаянно желая заменить то опустошение, которое оставил Маттео. Нет ничего, чего бы я хотела больше, чем любви Сантьяго. Я хочу узнать, каково это — быть центром чьего-то мира, пусть даже на несколько часов.