— Я раньше играл на гитаре каждый вечер перед сном.
— Стоп. Ни за что! — я наклоняюсь и заглядываю под машину, но меня встречает только макушка его головы. Как же много всего можно было узнать о нем.
Он ворчит что-то, чего я не могу понять.
Я каким-то образом поднимаю челюсть с пола.
— Ты серьезно играешь на гитаре?
Он снова делает паузу в своей работе.
— На акустической.
— Боже мой! Ты должен сыграть для меня.
— Нет.
— Давай, — хнычу я.
— Все равно нет.
— Ты такой вредный.
— Я никогда не утверждал обратного.
Я закатываю глаза.
— Когда ты участвовал в гонках, ты брал с собой гитару?
Отвертка бьется о землю.
Уф. Неправильный вопрос.
— Не важ…
— Да. Я всегда путешествовал с гитарой во время гоночного сезона. Это делало плохие дни терпимыми, а хорошие — запоминающимися.
Я прислонилась к капоту машины, чтобы не упасть. С девушкой может случиться обморок.
— Ты все еще играешь?
— Нет.
— Почему?
— Потому что музыка — это пища для души, а моя чувствует, что ее недостает.
Вау. Его сердце взывает к моему, умоляя меня помочь ему. Внешне он может выглядеть красивым, но внутри он просто сломлен. Это меня совершенно очаровало.
У меня такое чувство, что Сантьяго особенно сильно любит. Будь то его семья, или гонки, или даже музыка, которую он играет, он любит безоговорочно и всем сердцем. И как кто-то может пережить ту боль в сердце, которую он испытал, когда потерял ногу и отказался от гонок?
— Надеюсь, однажды ты снова будешь играть, — я имею в виду каждое слово.
— Я тоже, Хлоя. Я тоже.
Глава 23
Сантьяго
Я вытираю полотенцем запотевшее зеркало в ванной. На меня смотрит потрепанное лицо с отросшей бородой и неровными волосами. У меня никогда раньше не было таких длинных волос. Я провожу рукой по локонам, мои пальцы зацепились за несколько колтунов после душа.
Вот кого я хочу показать миру в эти выходные? Парня, который позволил обстоятельствам сломать его до такой степени, что он едва узнает себя? И что еще важнее, таким ли парнем я хочу быть перед Хлоей? Я хочу произвести на нее впечатление, а не заставить ее бежать в противоположном направлении.
Один взгляд на себя заставляет меня задуматься, почему она не убежала при первой же возможности. Я выгляжу как человек, видевший лучшие времена. Черт, да видевший лучшую жизнь.
Я открываю один из ящиков туалетного столика и достаю принадлежности, чтобы подстричь бороду. Возможно, это всего лишь косметические изменения, но, тем не менее, это перемены.
У меня уходит, кажется, целая вечность, чтобы удалить все лишние волосы на лице. Я провожу рукой по щетине и улыбаюсь.
— А теперь, какого хрена я собираюсь делать с волосами?
* * *
— Милый, я дома! — Хлоя зовет меня с порога.
Я захожу в прихожую, разглядывая ее чемоданы, которые выглядят так, будто еще одна поездка — и они развалятся на части. Как эти потрепанные сумки доехали сюда из Америки, ума не приложу.
— Вот дерьмо! — задыхается она. — Кто ты и что ты сделал с Сантьяго?
Судя по реакции Хлои, капитальная стрижка того стоила. Моя голова кажется в сто раз легче, а пряди уложены так, как мне раньше нравилось.
— Привет, — я потираю затылок.
Ее глаза переходят с моего лица на волосы и снова на лицо.
— Ого. Вот что ты прятал под бородой и волосами? Это как «Дьявол носит Прада», только более мужественно. И определенно горячее на тысячу градусов.
Я смеюсь себе под нос и наклоняю голову к ее сумкам.
— Ты берешь все это с собой для поездки на выходные?
— Нет. Я планировала потом переехать сюда. Что скажешь? — она говорит певучим голосом, хлопая ресницами так, что это говорит обо всем, кроме невинности.
— Мило, — говорю я сухим голосом.
— Я выписалась из гостиницы на выходные, потому что деньги не растут на деревьях. Ты не против, если я буду хранить здесь свои вещи? — она опускает глаза на свои поношенные кроссовки.
Меня бесит, что тема денег, кажется, смущает ее. Очевидно, я не могу скрыть, что у меня их много, и ее трудности открывают между нами пропасть, которую я ненавижу. Я хотел бы сказать ей, что в конце концов банковский счет может сделать человека счастливым настолько, насколько это возможно. После определенного порога знаки доллара становятся бессмысленными, как и люди, которые стекаются ко мне из-за этого.