Особенно мне нравился этот уютный, элегантный бар — мягкий свет от старинных настенных светильников из латуни и ламп с бахромой, стены и потолок цвета папоротника, изумрудно-зелёные кожаные и латунные барные стулья, бархатные диванчики мшисто-зелёного оттенка вдоль стен. Атмосфера была чем-то средним между Изумрудным городом и магазином Ресторейшн Хардвер, а я всегда была неравнодушна к обстановке в духе подпольных баров 1920-х годов, особенно когда в колонках звучала Эми Уайнхаус.
В баре было оживлённо — неужели я одна из тех немногих, кто ложится спать до десяти в четверг? — но я заметила один свободный барный стул и направилась к нему, ощущая взгляды, следовавшие за мной. Я не была против. Я завила свои длинные светлые волосы и сделала макияж в стиле смоки айс. Мое чёрное платье обтягивало мои пышные формы, и хотя оно не было коротким или с глубоким вырезом, его асимметричный крой с одним плечом и разрез сбоку открывали немного ноги. А ещё я накрасила губы помадой оттенка «Красная дорожка», которую точно не стоит наносить, если хочешь слиться с обоями.
Большую часть времени я уверенно чувствовала себя в своём пышном теле, хотя на это ушло немало времени. Но когда я перестала пытаться угодить другим и научилась любить своё тело, я почувствовала невероятное облегчение и стала намного комфортнее ощущать себя в своей коже.
Всегда ли я любила свои полные бёдра и округлый живот? Нет. Раздражало ли меня, что моим стройным сёстрам и подругам гораздо проще находить одежду? Да. Радовалась ли я втайне тому, что даже у Винни есть целлюлит, который виден, когда она надевает купальник? Возможно.
Хорошо, да.
Но я призналась ей в этом, и мы вместе посмеялись.
Я, конечно, знала, что всегда будут люди, которые будут считать, что мне нужно похудеть ради здоровья (это неправда), что я думаю, будто пицца — это овощ (сейчас у меня гораздо лучшее отношение к еде, чем тогда, когда я голодала, пытаясь быть балериной), или что я вообще не занимаюсь спортом (на самом деле, я регулярно тренируюсь и получаю от этого удовольствие). Но в основном я думаю, что некоторые люди просто завидуют тому, что я могу пройтись по залу в чёрном облегающем платье и чувствовать себя хорошо, даже если я не вписываюсь в их узкие стандарты красоты.
К чёрту таких людей. Это их неуверенность говорит, а не моя.
Я подошла к свободному стулу и села, положив клатч на гладкий, отполированный бар. Бармен, молодой человек лет двадцати с усами в стиле «ручка велосипеда», подошёл ко мне с улыбкой.
— Что вам налить?
— Водку-мартини, пожалуйста. Серый Гусь, с долькой цитруса.
Он кивнул и поставил передо мной коктейльную салфетку.
— Лимон или мандарин?
Лимон уже был на кончике языка — это мой привычный выбор, — но я ответила иначе. Лимон — это колесо хомяка. Мандарин — это сюжетный поворот.
— Мандарин, — сказала я с улыбкой.
— Будет сделано.
Хотя мне хотелось достать телефон, я этого не сделала. Обычно я так бы и поступила, но сегодня я решила привлечь другую энергетику. Может, сменив пару мелочей, я смогу изменить и свою судьбу.
Я наблюдала, как бармен встряхивает мой коктейль, наливает его в бокал и добавляет мандарин. Потом я улыбнулась ему, когда он поставил бокал передо мной.
— Спасибо.
— Всегда рад. Наслаждайтесь.
Я только поднесла бокал к губам, когда заметила кого-то, сидящего за изогнутой частью бара слева. Широкая грудь и плечи, чёрная рубашка с закатанными манжетами, сидел один. Его волосы и борода были короткими и тёмными. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как тепло разливается по телу. Его черты лица были настолько красивыми, что казались высеченными из гранита. Он задержал на мне взгляд на мгновение, затем отвёл глаза, и я сделала то же самое, сосредоточившись на первых холодных глотках своего мартини.
Но через несколько секунд мой взгляд снова притянулся к нему. Я заметила его руку, державшую бокал: широкая ладонь, длинные, крепкие пальцы, массивное запястье. В моей голове мелькнула короткая и восхитительная фантазия: эти руки в моих волосах, его борода прижимается к моей щеке, его мощная грудь — обнажённая, тёплая, нависающая надо мной. Волосатая? Ставлю на «да». Он выглядел как настоящий мужчина. Мои соски покалывало под корсетом, которое я носила под платьем.
Он снова поймал мой взгляд, и я слишком поздно осознала, что прикусила губу.
Боже.
Я опустила глаза на бар, радуясь, что здесь было темно — мои щёки, должно быть, вспыхнули румянцем. Стараясь успокоиться, я сделала глоток и попыталась сосредоточиться на том, чтобы не вмешиваться ни во что. Но я начала нервничать, чувствуя себя неловко, и через пару минут, слушая разговоры других людей — в основном жалобы на погоду и отменённые рейсы, — вытащила телефон из клатча. У меня было несколько сообщений от сестры.