Он подошел поближе и взял ее руку в свою.
– Я думаю, вы слишком требовательны к себе и переживаете из-за каждого пустяка. Это просто переутомление. Посмотрите на себя. Вы так стремитесь стать идеальной женой, что даже не можете спать. Почему бы вам не лечь и не отдохнуть? У меня еще есть некоторые дела в кабинете. Если хотите, вам принесут немного чаю с ромашкой.
Мара отрицательно покачала головой.
– Хорошо. Тогда идите в постель. Утром мы поговорим об этом.
Он нежно поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты.
Мара села в мягкое кресло, стоявшее возле камина.
Сколько еще может продолжаться эта чехарда? Из-за Оуэна она носится как бешеная собака. И что бы ни делала, все время должна помнить, в качестве кого ей надо предстать в данный момент. И в довершение ко всему, пребывание с ней в одной постели приносит, видимо, мужу так мало удовольствия, что он предпочитает заниматься своими бумагами вместо того, чтобы повторить опыт.
Мара закончила диктовать Оуэну имена, занесенные в список, находящийся в столе Адриана.
– Отлично. Должен тебе сказать, что ты справляешься с этими делами лучше, чем я ожидал. Ты меня удивляешь, Мара.
Она ни в коей мере не была польщена таким комплиментом.
– Я узнала то, что ты хотел. Теперь мне надо идти.
– Подожди минутку. – Оуэн что-то достал из кармана. – Мне нужно от тебя еще кое-что Через три дня ты опять придешь в этот коттедж и принесешь с собой подписанный твоим мужем приказ об освобождении из Дублинской тюрьмы некоего Джона Мак-Дугана.
– Что?
– Ты запечатаешь приказ его печаткой с изображением льва и принесешь мне подписанный и запечатанный приказ.
– Ты псих. Каким образом я смогу заставить его подписать такой документ?
– Он, конечно, не подпишет такой приказ. Подпишешь его ты, попрактикуясь три дня в его подписи.
Вот образец. – Он протянул ей лист бумаги.
– Мне казалось, что ты не любишь улик, – сказала она с нескрываемым сарказмом.
– Ты права. Я не люблю улик, которые можно было бы обнаружить у меня. Каким образом собираешься прятать его ты – дело твое. Почему бы тебе не засунуть его под нижнее белье? Кроме тебя, туда сейчас никто не полезет, Мара гневно взглянула на него.
– После того как подделаешь подпись Сент-Обина, уничтожь этот документ. На следующую встречу принеси приказ с собой. Это последняя услуга, которую я от тебя потребую. Если все получится, тебя больше, никто не побеспокоит.
– И ты даешь мне гарантию, что никогда не расскажешь, кто я такая на самом деле?
– Да. Ты будешь свободна действовать далее в своих интересах. Кроме того, – добавил он, – если ты преуспеешь с приказом, я хорошо вознагражу тебя.
– Вознаградишь? – Мара недоверчиво посмотрела на него. – Каким же образом ты собираешься вознаградить меня?
«Если, конечно, не собираешься исчезнуть с лица земли, что было бы для меня наивысшей наградой».
– Ты ведь искала некий предмет, оставленный матерью в Кулхевене во время штурма, не так ли?
«Гобелен. Он у Оуэна. Именно он взял его из тайника».
– Кулхевенский гобелен у тебя?
Оуэн улыбнулся:
– Он в полной сохранности и находится в месте, известном только мне. Когда ты сделаешь то, о чем я прошу, я верну его тебе. Мне нет никакого дела до ветхих реликвий. Он был нужен мне просто как предмет торговли на случай, если ты вдруг заупрямишься и откажешься делать то, что я скажу.
Он остановился, как будто что-то услышав. Потом подошел к окну и отодвинул ветхую занавеску.
– Приближается другой мой агент. Тебе лучше уйти. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что жена графа Сент-Обина встречается с другим мужчиной.
Даже если этот мужчина – ее собственный брат.
Видит Бог, тебе и так достаточно сложно затащить своего мужа в постель. Не хочу еще больше затруднять тебе эту задачу.
Маре захотелось дать ему по физиономии, но вместо этого она решила удалиться, прежде чем прибудет другой посетитель.
– Встретимся через три дня. И вот что, Мара, – сказал он, когда она поспешила к двери, – если вздумаешь не прийти, я обещаю, что ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Мара поняла, что он не шутит, молча повернулась и вышла на улицу.
Быстро взобравшись на лошадь, она поспешила под защиту леса.
Оглянувшись у опушки, она увидела, как вверх по склону горы к коттеджу скачет лошадь Адриана.
Глава 18
Только когда Мара вернулась в конюшни в Кулхевене и внезапно припомнила слова Оуэна, до нее дошло их значение.
Его другой агент.
Адриан?
Это казалось невозможным. Потому что, если всадник, спешивший на встречу с Оуэном, был Адрианом на Хугине, это означало, что Адриан шпион, а уж это выглядело просто смехотворно.
Но она была уверена в том, что черный жеребец под всадником, приближающимся к коттеджу, был Хугином.
Чтобы убедиться в том, что она ошиблась, Мара направилась в дом и прошла прямо в кабинет Адриана.
К ее удивлению, в кабинете никого не было. Когда она этим утром предупредила Адриана, что собирается покататься на лошади, он пожелал ей приятной прогулки и сказал, что собирается весь день провести в кабинете, занимаясь делами имения. Так куда же он делся?
Она нашла Питера Шипли, дворецкого, на теплой, уютной кухне миссис Филпот, беседующим за кружкой эля с Хорасом Кроу, управляющим.
– К вашим услугам, миледи, – прервав разговор, сказал Шипли.
– Мистер Шипли, не знаете ли вы, куда делся лорд Сент-Обин?
– Знаю, миледи. Отлучился по делу. Сказал, что у него осталось много работы и он вскоре вернется.
Мара молча смотрела на него. Она не могла этому поверить, но все, как будто совпадало. Адриан и вдруг шпион? Это казалось просто невозможным.
– Благодарю вас, мистер Шипли, – машинально сказала она и повернулась, чтобы уйти.
– Да, миледи, – позвал ее Шипли, прежде чем она успела дойти до лестницы, – миссис Денбери сообщила мне, что его светлость взял с собой Пуджа и карету, намереваясь присмотреть в Килкени новую лошадь для вашей светлости. Он сказал, что вернется к ужину.
Но если Адриан взял карету, тогда кто же ехал на Хугине? А может быть, это была другая лошадь, похожая на Хугина размером и мастью?
Не успела она через кухню дойти до задней двери дома, как ее перехватила бегущая вслед за ней миссис Денбери.
– О, миледи, как я рада, что нашла вас. У меня возникла проблема с ужином, которая, боюсь, требует вашего немедленного вмешательства.
– Разве это не может подождать, миссис Денбери?
У меня есть неотложное дело.
Но миссис Денбери настаивала на своем;
– Боюсь, что это не может ждать, миледи. Этим вечером лорд Сент-Обин пригласил к ужину гостей, лорда и леди Лейквуд, чье имение находится за рекой Нор, и возник вопрос, на чем подавать блюда. Я предложила фарфор, как это и положено при гостях, ну а этот упрямый осел, мистер Шипли, настаивает на оловянной посуде. Поскольку мы так и не смогли прийти к общему согласию, то решили оставить этот вопрос на ваше усмотрение. – Миссис Денбери выжидательно посмотрела на нее. – Ну как, миледи?
Мысли Мары все еще были заняты местопребыванием лошади Адриана.
– Да?
– Какую же посуду вы предпочитаете за ужином: фарфоровую или оловянную?
– Что? Ах да… полагаюсь на ваше решение, миссис Денбери. – Она устремилась к двери. – Я весьма доверяю вашему мнению о подобных вещах.
Миссис Денбери расплылась в довольной улыбке.
– О, благодарю вас, миледи. Я прослежу, чтобы все было как надо. – Она повернулась. – Мистер Щипли…
Мара закрыла за собой дверь и поспешила через двор. Сейчас ей было не до мелких размолвок между прислугой. Предстояло нечто гораздо более важное – она должна была доказать себе, что ошиблась насчет лошади Адриана.
Она уже подошла к двери конюшни, когда столкнулась с Дейви, тащившим полную охапку дров. Дрова вместе с Дейви полетели на землю. Она не заметила, как он подошел.
– О, Дейви, извини. Я не заметила тебя.