-Что? - фыркает с нервным смешком. Его черные брови в недоумении сходятся на переносице. В чём дело? Алекс смущается?
-Что?
-Меня бесят твои очки. - и, прежде чем я успеваю возмутиться, он добавляет, - Из-за них я ни черта не вижу твои глаза.
Я должна растаять? Тогда отчего вся до кончиков ушей покрываюсь иголками?
-Если тебя интересует: я смотрю на тебя со снисхождением.
-И чем я его заслужил?
-Так смотрят на детей, которые чудят в силу своего маленького возраста.
Его реакция непонятна, вижу лишь как скульптурно-прорисованные руки сжимают столешницу, а от недавнего спокойствия не остаётся следа. Но прежде, чем он успевает ответить мне что-то едкое, его прерывает звонок. Алекс спрыгивает с постамента, направляясь ко мне ленивой походкой. Второго такого шанса не будет, я тороплюсь к выходу. Слышу его “Ало?” за спиной, и с тающей надеждой дёргаю ручку двери. Заперто. Издевательский смешок доносится из-за спины. Там, Алекс, улыбаясь, трясёт в руках что-то маленькое и звонкое… Ключи.
-Да. Нашли? Ну замечательно.
Движется дальше на меня, не отрывая трубку от телефона. Подобравшись ближе, пальцем, словно острием ножа скользит по моему лицу. Вся внешняя оболочка после его касания покрывается льдом, в то время как внутри я заживо сгораю в пожаре злости, страха и чего-то ещё. Необузданного, до тошноты правильного и приятного.
Я позволяю ему продолжать. Под тихий тембр чужого голоса он рисует на мне неведомые узоры. Обводит тяжелой ладонью талию, покатые бока. Сконфуженности избежать не получается - я краснею. Лишний вес - моя проблема, я привыкла скрывать его под слоями одежды, но он эти слои ловко обходит. Терплю покалывающее ощущение на кончиках пальцев, терплю до дрожи души, и всё это ради дела. Бархатистый голос льётся, дурманя сознание, хлеще сильного яда. Я сопротивляюсь его ауре, до боли сжав кулаки, и наконец, когда его бдительность успокаивается, выхватываю ключи из рук.
Я действую быстро и неловко. Однако Алекс не прилагает никаких действий, чтобы меня остановить. Он посмеивается, стоя позади, играется с моей длинной косой, а стоит мне в эйфории толкнуть дверь и вырваться на свободу, стягивает резинку с волос. Я последний раз гляжу в его озорные глаза, в которых беспорядочным хороводом пляшут огоньки. Он как всегда в черном, расслабленно держит одну руку с телефоном у уха, а в другой загадочно крутит мою вещицу.
Плевать на резинку, надеюсь Алекс не отчается настолько, что станет делать приворот.
***
Мандраж в теле ощущается до сих пор. Я думала, что весь день буду переживать из-за предстоящей фотосессии, а в итоге Алекс перенял весь удар на себя. Заменил собою мои страхи. Вместо того, чтобы думать о том какая я не фотогеничная, я снова и снова, как на пластинке, прокручивала наш диалог. Его упорству стоит позавидовать, однако в этой истории оно было третьим лишнее.
После пар я поехала по нужному адресу на конечную станцию метро, где никогда раньше не была. Неприметное серое здание, сливающееся с погодой в последнее время, оказалось стильным бизнес-центром с миллионом офисов внутри. Поднимаясь в чистом лифте на двенадцатый этаж, я несколько раз сверилась с текстом сообщения. Неужели мне сюда?
Из светлой студии открывался прекрасный вид на пасмурный город, заволоченный белым снегом. Всё здесь такое свежее и незнакомое, как и парень, одетый в свободный бежевый свитер, что сосредоточенно настраивал инвентарь. Паша как раз закручивал последние шарниры, когда я пришла:
-О, привет, - улыбнулся он мне дружелюбно и оповестил, - У нас всего час, поэтому… Вика!!! - загорланил он во всё горло,
В проёме прилегающей комнатки появилась темноволосая девушка с небрежным пучком на голове. Она подозвала меня к себе, и я в очередной раз подметила, что это и правда моя жизнь. После той встречи на улице, встречи в кофейне я думала, что мы с Пашей больше никогда не увидимся, а его предложение канет в небытие, однако он написал. Незнакомец оказался парнем слова.
Вика тут же приступает за дело. Не успеваю снять верхнюю одежду, она усаживает меня в кресло напротив поражающих размеров окна и начинает порхать кисточкой по моему лицу. Щекотные ощущения необычайно приятны, как и сам факт того, что мне кто-то чужой делает макияж. Когда нежные касания прекращаются, я до последнего не распахиваю глаза, в надежде что массаж лица продлится вечно. Всё же, к моему глубочайшему сожалению, сеанс заканчивается, а Паша нависает надо мной пунктуальной тучей и приказывает раздеваться.