– Потому что не могу по-другому!
– Тогда… - сплетает руки в замок, ответ ищет на полу, а у меня пальцы чешутся схватить её за подбородок, чтобы смотрела только на меня, - Не буду тебя провоцировать.
Моё сердце стучит в такт её шагам. Она уходит быстро, непозволительно быстро. Она боится передумать.
– Ева. - от моего оклика замирает в проёме, она не оборачивается, будоражит меня с новой силой, - Ты хочешь этого?
–Почему ты молчишь? - добавляю ещё.
– Ева.
Я не вижу, каких усилий ей стоит принятое решение, могу лишь догадаться. Она так и не подняла глаз, от неё несёт сожалением с примесью жгучего желания. Но не смотря на это Ева настроена решительно; как человек, взявший в руки оружие.
Она не даёт мне возможности снова произнести её имя, настигает губы в стремительном поцелуе.
Кто-нибудь ущипните. Хотя нет! Нет, я лучше досмотрю этот сон до конца.
Совершенно по-детски она чмокает меня где-то рядом со ртом, явно ошибившись в координатах. Не позволяю ей смутиться и убежать, обхватываю руками и притягиваю к себе для мастер-класса по поцелуям.
Скованная, она не понимает что происходит, пока я пью её жадными глотками. Слегка прикусываю до боли мягкую губу, чтобы вскрикнула и наконец расслабилась, а дальше направляю её к стене. Я целую её с голодом дикого волка. Беру своё, не стесняясь, несдержанно, со страхом, что скоро всё может прекратиться.
Руку пробирает разряд электрошока, не позволяю ей опуститься ниже - сорвусь. За такое недолгое знакомство я выявил несколько правил обращения с правильной девочкой. Держать все конечности при себе, не пускать в ход язык, держать дистанцию минимум сантиметров десять, а иначе… Протяжный стон срывается с губ, когда Святоша случайно задевает сокровенное.
– Ох… Прости я.
Мне нужно время, чтобы отдышаться. Её распущенный внешний вид не помогает успокоиться, лишь подливает масло в огонь. Русые пряди по моей воле рассыпаются по плечам, скату её груди, которая то и дело поднимается в неизвестном для нее ритме. Ева тяжело дышит, распахнув свои опухшие малиновые губы. Она ждёт моего ответа со слишком взволнованным видом.
– Не извиняйся, Святоша, - умудряюсь выдохнуть и скольжу рукой по безопасным зонам - бедро, талия, изгиб спины.
Знала бы она как мне тяжело!
Я готов отдать всё, чтобы она сейчас сняла это платье. Чтобы она приказала мне трогать себя. Чтобы мы поехали в какой-нибудь уединённое место, где она могла громко выкрикивать моё имя.
Подхватываю её под бёдрами и опускаю на работающую стиралку. В ее глазах за стеклами очков возмущение. Ева как и все девушки преувеличивала масштабы. Она прятала от людских глаз то, за что я был готов платить наличные. И могу поспорить меня поддержали бы многие. В её мягкой груди можно было утонуть. Её аппетитные бедра не умещались в моих ладонях, она была десертом в ресторане с тремя звёздами Мишлен, и не знала об этом.
О том, как она восхитительна, скажу ей позже, а сейчас я делаю то, что мне позволено - бесконечно долго целую её. Иду ва банк, ставлю всё на своё самообладание. Но время идет, и я больше не могу сдерживаться. Треск ткани знаменует мою оплошность. А когда она обхватывает меня ногами, я неосторожно тяну кожу её шеи.
– Нам нужно остановиться, - поверить не могу, что говорю это.
– Почему?
– Потому что я, - с тяжелой одышкой, отрываюсь от неё, - Больше. Не могу. - отстраняюсь и отворачиваюсь от вида её гостеприимно распахнутых ног.
О Господи, помоги мне.
Еще некоторое время я делаю дыхательную гимнастику, приводя в норму своё сердцебиение. Выбрасываю из головы настойчивый голос, что твердит разложить её прямо здесь. Меня неотвратимо бесит тот факт, что наедине с ней я постоянно должен себя контролировать, но ведь ожидание того стоит?
– Ох! Моё платье.
Ещё одно такое “ОХ” и я точно за себя не отвечаю!
Осторожный взгляд я всё же удосуживаюсь кинуть. Ева грустно рассматривает разрез, что растянулся от края её балахона до самого бедра. Его здесь не было? По-моему очень подошло.
– Ничего не скажешь?
В свое оправдание? Пф. Да я захотел порвать его, как только увидел.
– Мне очень-очень жаль, - бессовестно улыбаюсь прелестной нимфе. - Тебе помочь? Я могу дорвать.
– Нет! - Ева пикирует вниз со стиралки от этого неловкого движения на пол падают все ванные принадлежности. Она бурчит под нос и перегибается над аппаратом, который не перестаёт дребезжать на всю комнату. Ткань её разорванного платья облегает ягодицы. Познать их на ощупь - мой незакрытый гештальт. Глаза тотчас превозносятся ввысь - к истине. Скользят по идеально белому потолку. Я насчитываю девятнадцатую панель, когда она спрашивает: