-Тебя гложат сомнения, - вдруг выдал отец Феодосий.
Он умел читать людей. От него не укрывались беды, грехи, стенания. Люди для отца Феодосия были открытыми книгами. Иногда я думала, что он следит за мной, а иначе как он мог узнать о моём набеге на чужой курятник? - Ещё один опыт, который я никогда не повторю, потому что это пройденный урок - желание влиться в компанию людей, которым ты совершенно не интересен, раз они придумали такое "посвящение".
-Да,батюшка, - опустила взгляд на свои ладони. - И кажется эти сомнения обидели человека, который мне небезразличен. Он очень хороший, я люблю его, а он меня...
-Любовь - это замечательно. Только причин для сомнений не вижу.
-Я ещё не готова связывать себя узами брака.
Священник задумчиво кивнул, устремив взгляд на метавшийся круговорот листьев или же на наши отражения, заточённые в тёмных оковах стекла.
-Есть притча...Это случилось на острове, где жили чувства: Счастье, Грусть, Умение… И Любовь.
Однажды Предчувствие известило всех, что скоро остров скроется под водой. Спешка и Торопливость первыми покинули остров на лодках. Вскоре уехали все, и только Любовь осталась. Она до последней секунды не хотела уезжать, а когда остров начал уходить под воду, решила позвать себе на помощь.
Богатство плыло на великолепном корабле. Любовь говорит ему: "Богатство, можешь ли ты меня увезти?" – "Нет, у меня на корабле много денег и золота. У меня нет места для тебя!"
Счастье плыло мимо острова, но оно было настолько счастливо, что не услышало даже, как Любовь его призывает.
Но все-таки Любовь спасли. После своего спасения она спросила у Знания, кто это был. И Знание ответило:
– Время. Потому что только Время способно понять, насколько важна Любовь!
-Не стоит торопить события, тебе нужно уверовать в вашу любовь.
-Даже, если это кого-то ранит? - гнула пальцы в растерянности.
-Его сильнее ранит то, что девушка будет с ним несчастна.
Страшнее всего то, что я была уверена - Матвей может подарить мне счастье. Ну знаете, писанное. Будет оставлять милые записки перед тем, как уйти на работу. Будет продолжать целовать в лоб, словно покойника. Будет угождать моим желаниям, заботиться обо мне и всюду помыкать... Мы поженимся, начнём вместе посещать церковь, вскоре заведём ребёнка, два, три - сколько скажет его мама. И будем... счастливы?
-А Вы? Вы были счастливы с матушкой Натальей?
-Ещё как, дочка, ещё как. Хочешь верь - хочешь нет, но как только увидел её, тут же из первой попавшейся проволоки кольцо скрутил.
-А она?
Отец Феодосий тяжело вздохнул.
-А она у меня барышня с характером. Была, - опомнился он и глаза в потолок возвёл. - Царство небесное. Побегать заставила, но согласилась.
Мы замолчали и лишь шипение воска нарушало, стоящую в храме тишину.
Хочу ли я тихой размеренной жизни с человеком, подобным себе?
-Есть что-то ещё, что тревожит тебя?
-Нет, - прикусываю щеку изнутри. - Ничего такого. Благодарю Вас, батюшка, стемнело уже, мне пора...
-Стой.
Мозолистая грубая рука останавливает крепкой хваткой моё запястье.
-Я чувствую дурное.
Меня передёргивает от оглушающего раската грома. Отец Феодосий ни на шутку взволнован. В тёмно-серых глазах плутает беспокойство, но я не даю подтверждение его страхам. Мягко улыбаюсь, беззаботно качая головой.
-Всё хорошо, отец Феодосий. Правда.
Мой темп нарочито медленный, моё лицо неестественно спокойное, а внутри бушует тайфун. Вылетев на улицу, выдыхаю весь священный воздух, которым надышалась за эти минуты, и меня начинает душить. Я поднимаю лицо к потемневшему небу, ощущаю отрезвляющие капли дождя и натягиваю платок ниже.
Недоговаривание - тоже грех? Тогда я согрешила.
Меня беспокоит искус. Флёр его запаха повсюду. Я сдаю пальто в гардероб со своими духами, а получаю дорогой Armani. Его лукавые зелёные глаза я узнаю в корешках книг, в живописных иллюстрациях, в витражах на стекле библиотеки. Его тьму я чувствую днём и ночью - она проникает в меня. Если мы не встретились при свете дня, то он обязательно придёт ко мне во снах. Кто он моё желание? Моё испытание? Если последнее, то это будет первый проваленный экзамен (как я могу победить то, что сильнее меня?).
Все предостерегают: мама, отец Феодосий, Эльвира. На Земле я, как у Христа за пазухой, и знал бы Он как сильно я хочу выбраться из-под всеобщей опеки. Как близка я к прыжку в неизвестность. Даже сейчас, когда мы толком не общаемся, он уже имеет на меня плохое влияние. Я соврала своему наставнику, лицу Божьему соврала. Мне стоило исповедаться, а я... Я отчаянно желала, чтобы Алекс остался моим сокровенным секретом. Я ревниво берегла эту часть своей жизни и не хотела посвящать в неё остальных.