-2-
Дон Мигель позвал Хоакима, своего камердинера, в способности которого держать язык за зубами был уверен. Вдвоем они осторожно стащили пропитавшийся кровью камзол раненого, рубашку же пришлось попросту разорвать, после чего Блад сел в кресло, придвинутое к застеленному полотном столу.
Хоаким ушел за горячей водой, а дон Мигель зажег канделябр и стал раскладывать на столе содержимое лекарской сумки. В своей жизни ему не раз случалось попадать в руки хирургов, однако он не слишком присматривался к орудиям их ремесла. Поэтому вид блестящих инструментов, некоторые из коих были весьма устрашающей формы и неясного предназначения, вызывал у него ощущения не из приятных.
— Арсеналу врача может позавидовать Святая инквизиция, дон Педро, — покосившись на Блада, сказал он.
— Уверяю вас, отцы-инквизиторы продвинулись гораздо дальше... в деле нанесения увечий, чем врачи — в исцелении, — возразил тот. — Их приспособления не отличаются изяществом, однако весьма... разнообразны, и в знании анатомии им не откажешь...
— Вы так хорошо осведомлены об этом... Ну да, вы упоминали о тюрьме инквизиции. И что же, вас пытали? — де Эспиноса внимательно присмотрелся к Бладу.
Губы Питера дрогнули в слабой улыбке, и он ответил, прикрывая глаза:
— У святых отцов достаточно других действенных методов... которые не оставляют следов на теле.
Дон Мигель нахмурился, но счел за благо сменить тему. Он взял флакон темного стекла и вслух прочитал надпись на наклейке:
— Лауданум. Выпьете перед операцией?
— Я должен как можно дольше оставаться в ясном уме.
— Понимаю. И все же стоило бы пойти на риск и позвать врача...
В комнату вошел Хоаким с глубокой миской в руках. Блад открыл глаза, и де Эспиноса удивился, каким спокойным и сосредоточенным стал его взгляд.
— Ну же, дон Мигель. В конце концов, вам неоднократно доводилось вонзать сталь в живую плоть.
— Это не одно и то же, — хмуро буркнул де Эспиноса и спросил уже другим тоном: — Что я должен делать?
— Вот этими щипцами извлекаются пули, — Блад указал на тонкие длинные щипцы, концы которых были снабжены кольцом и чашечкой. — Но прежде прокалите их над огнем.
Де Эспиноса взял инструмент и несколько мгновений держал его в пламени свечи.
— Достаточно, дон Мигель. Хоаким, нужно смыть кровь.
Хоаким действительно не отличался болтливостью. Он молча смочил кусок корпии в миске с водой и принялся тщательно смывать кровь с плеча Блада.
— Хорошо... теперь введите щипцы...
Де Эспиноса с каменным лицом подошел к Бладу, и, пытаясь унять дрожь в пальцах, погрузил кончик сомкнутых щипцов в кровоточащую рану. Кровь потекла сильнее, и Хоаким, не дожидаясь приказаний, начал промокать ее.
— Медленнее!
— Мне проще проткнуть вас насквозь, дон Педро, — огрызнулся дон Мигель, пряча свою неуверенность под злостью.
Блад криво усмехнулся:
— Не сомневаюсь... Вы нащупали пулю?
— Да.
— Раскройте щипцы... и захватите ее. Удалось?
— Кажется...
— Тяните.
Дон Мигель неловко перехватил рукоятки щипцов, и пуля выскользнула.
— Черт! — от пронизывающей боли у Блада мутилось сознание.
— Mea culpa ... — пробормотал де Эспиноса, снова нащупывая пулю.
На этот раз его попытка увенчалась успехом, и он осторожно потянул щипцы наружу.
— Да вытаскивайте же ее!
Дон Мигель выдернул щипцы с зажатой в них пулей, следом выплеснулось немного темной крови. Тяжело дыша, Блад откинул голову на спинку кресла. В рану будто насыпали углей, по вискам щекочуще стекали струйки пота.
— Из вас получился бы... превосходный отец-дознаватель, дон Мигель...
— Вы сами решили обойтись без врача, — раздраженно ответил де Эспиноса, яростно глядя на сплюснутый окровавленный шарик, извлеченный из раны.
— На самом деле, все не так и плохо... для первого раза.
К удивлению де Эспинозы, на бледных губах Блада вновь была усмешка.
— Вы всегда смеетесь, дон Педро?
— Это верный способ не сойти с ума, дон Мигель.
— Верю вам на слово. И в кошмаре не мог бы представить, что мне придется... — де Эспиноса замолк на середине фразы, и бросив щипцы на стол, спросил: — Теперь что?
— Обработайте рану тинктурой... вон из того пузырька. И можно наложить повязку.
Дон Мигель щедро плеснул темной жидкости на рану, и Блад втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
— А вот сейчас лауданум был бы в самый раз... Если вас не затруднит, налейте его в кружку... примерно на палец... И разведите водой.
Отмерив требуемое количество настойки, дон Мигель добавил в кружку воды из стоящего на столе кувшина, затем придвинул ее к раненому. Однако донести кружку до рта и не разлить лекарство представлялось Питеру непростой задачей. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза, собираясь с силами.
Де Эспиноса взглянул на пепельно-серое лицо Блада, которому Хоаким, не тратя времени даром, умело и быстро перевязывал плечо, и негромко выругался.
— Пейте. — Губ Питера коснулся край кружки. Де Эспиноса дождался, когда кружка опустеет, и сказал: — Хоаким позаботится о вас. У него... гм, достаточно опыта. А мне нужно уладить кой-какие дела. Семейного характера.
— Благодарю, дон Мигель.
— Не стоит благодарности, дон Педро, — ответил испанец и дернул щекой, подумав о предстоящем разговоре с Эстебаном.