Он откусил большой кусок сыра, закрыл глаза в мгновенном блаженстве и добавил:
— Он сгорел после ее смерти, заметь. Она не называла его Обожженный Камень.
Бердаг наклонился ближе через стол, чтобы заговорщически подышать пивом на Эльминстера и хрипло прошептать:
— Знаешь, говорят, она все еще ходит там, скелет в лохмотьях прекрасного платья, все еще способный убивать своими заклинаниями.
Эл кивнул.
— Хорошо, я постараюсь не беспокоить ее. Какой она была при жизни, ты знаешь?
Бердаг мотнул головой в сторону Каладастера. Пожилой мужчина дул на свой суп, чтобы остудить его; он поднял глаза, погладил подбородок и сказал:
— Ну, я был мальчишкой, понимаешь, и…
Один за другим, охваченные любопытством, жители Рипплстоунса выходили из «Девы» или шли по улице, чтобы послушать — и, без сомнения, с энтузиазмом добавить свои собственные предупреждения. Эльминстер ухмыльнулся, отхлебнул из своей кружки и махнул двум старикам, чтобы они продолжали. Они расправлялись с едой с впечатляющей скоростью. Бердаг уже однажды ослабил свой ремень, и до полудня еще оставалось несколько часов.
В конце концов, двое стариков были довольны тем, что их хороший друг Эльминстер отправился один в Зал Обожженного Камня, хотя Каладастер серьезно попросил мага с ястребиным носом остановиться у них в доме по соседству, если ему нужна кровать на ночь, или просто сообщить им, что он благополучно добрался. Эл серьезно пообещал, что так и сделает, предполагая, что за запертыми дверями раздастся оглушительный храп, если он вернется до следующего утра. Он помог старикам отнести домой еду, которую их переполненные животы не позволяли им есть, и купил им еще по бочонку пива, чтобы запить ее. Время от времени они смотрели на него так, словно он был переодетым богом, пришедшим на зов, сердечно пожали ему руку в почти слезной благодарности и проковыляли в дом. Эл улыбнулся и пошел своей дорогой, весело махая стайке детей из Рипплстоунса, которые шли за ним, и матерям, которые бросились тащить их обратно. Он повернулся и пошел прямо в густые деревья, которые скрывали Зал Обожженного Камня от посторонних глаз. Последние наблюдатели издалека, которые шли от «Девы» с кружками в руках, задумчиво сплюнули на дорогу, согласились с тем, что Рипплстоунс видел в последний раз еще одного сумасшедшего, и отвернулись, чтобы вернуться в таверну или по своим делам. Мерцание было таким, как описал его Каладастер, но кануло в пустоту после первого заклинания Эла. Он снова стал тенью на случай, если его поджидали более грозные ловушки, и тихо скользнул в заросшие сады того, что когда-то было прекрасным особняком. Он обгорел, но совсем немного. То, что, видимо, было передней восточной башней, теперь представляло собой лишь почерневшее кольцо камней среди ежевики, примыкающее к дому, но здание с остроконечной крышей за ним казалось нетронутым. Эл нашел место, где провис ставень, и погрузился во мрак через окно, которое, казалось, никогда не знало стекла. В темном особняке были протечки, плесень и останки грызунов, но он выглядел так, как будто кто-то регулярно его чистил. Призрачный Избранный не нашел ловушек и вскоре вернулся в твердую форму, чтобы тыкать, всматриваться и открывать. Он нашел скульптуры, картины, запачканные там, где кто-то недавно соскреб плесень, и книжные полки, заполненные дневниками путешествий, научными историями королевств и выдающихся семей и даже романтическими романами. Однако нигде в доме, насколько он мог видеть, не было никаких следов магии. Если эта Шариндала была магом, все ее книги, чернила и заклинания, должно быть, были уничтожены в огне, который обрушил ее башню... и, по-видимому, леди тоже погибла там. Эл пожал плечами. Что ж, исследователи в будущем не узнают этого, если он сделает свою работу должным образом. Забытый свиток на полке здесь, палочка в деревянной коробке, спрятанная за тем высоким сундуком, и пачка незаконченных заметок о заклинаниях, засунутых в эту книгу. Теперь оставалось положить еще несколько свитков в шкафы, которые он видел в спальнях, и его работа здесь закончена. Магии достаточно, чтобы направить молодого чародея на путь к мастерству, если ее разумно использовать, и...
Он открыл дверцу шкафа, и что-то шевельнулось. На самом деле съежилось, когда между пальцами Эльминстера вспыхнул огонь. Коричневые и серые кости зашевелились и поползли в самый дальний угол шкафа, держа в руках дрожащую палочку, направленную на него. Эл увидел блестящие глаза, клочок ткани, который, возможно, когда-то был частью платья, и пучок длинных каштановых волос, которые выпадали из сморщенного остатка скальпа, когда скелет касался стен. Он отступил назад, подняв руку в останавливающем жесте, надеясь, что она не активирует эту дрожащую палочку.