Он насмешливо улыбнулся.
— Вам следует быть осторожнее, приходя в лес. Здесь опасно.
Это вызвало ярость, на которую он надеялся. Люди были такими предсказуемыми. С бессловесным ревом воин бросился в атаку, яростно рубя. Илбрин позволил дереву принять на себя большую часть ударов, подождал, пока лезвие зацепится, затем бросился вперед, чтобы одной рукой отвести руку с кинжалом в сторону — и прижать другую к лицу мужчины, произнося заклинание, которое отнимет у него жизнь. Плоть дымилась и плавилась; булькая, человек упал на колени. Судя по отчаянному стону, который он издал после этого, он понял, что умирает, еще до того, как начал царапать свою собственную текучую плоть, пытаясь глотнуть воздуха.
— Не то чтобы мне было неприятно убивать вас всех, — легко сказал ему Илбрин, — учитывая, что вы стоили мне очень хорошей лошади.
Он отступил назад и огляделся по сторонам на случай, если приближались другие выжившие авантюристы или Убийца, кто бы это ни был. Казалось, что такой опасности нет и в помине. Воин издал последний сдавленный звук и обмяк.
— В конце концов, — сказал ему Илбрин, — мне сказали, что это Мертвое Место.
Эльф отвернулся, чтобы пройтись по лагерю и посмотреть, есть ли что-нибудь, что он мог бы использовать сам. Пройдя несколько шагов, он остановился, снова огляделся в поисках врагов, довольно неуклюже наклонился и поднял хороший тонкий клинок с примятых листьев.
— На всякий случай, — сказал Илбрин разорванному телу его бывшего владельца с навеки застывшим взглядом и пальцами, протянутыми к клинку, который он уронил. Клинку, которого теперь там больше не было. Когда эльф достал свой собственный меч, чтобы высвободить ножны из окровавленной, спутанной перевязи, он добавил почти весело:
— В конце концов, ты никогда не знаешь, когда тебе понадобится хороший клинок.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ЕСЛИ МАГИЯ ПРОПАДЕТ
Если магия пропадет, Фаэрун изменится навсегда — и немало людей приветствовали бы эти перемены. Сама земля прогнулась бы под тяжестью угнетенных и обиженных, преследующих ныне бессильных магов, чтобы свести старые счеты. Интересно, как бы выглядела река крови волшебников?
Таммараст Тенглавс, бард Элупара
из Струн Разбитой Лиры,
опубликованной в Год Бехира
— Убирайтесь! Могущественные события потрясают весь Фаэрун, и святые внутри не могут выйти, чтобы поговорить с вами сейчас! Ради любви Мистры, уходите!
Голос охранника был глубоким и мощным, он прокатился над собравшейся толпой как штормовая волна, разбивающаяся о песок пляжа... но когда он затих, люди все еще были там. От страха их голоса звучали громко, а лица побелели, но они цеплялись за ступени крыльца Дома Звезды Леди так, словно боялись за свою жизнь, и их нельзя было сдвинуть с места. Охранник сделал последний величественный жест «убирайтесь отсюда» и отступил с балкона.
— Мне жаль, Светлый Мастер, — пробормотал он. — Они чувствуют, что что-то очень не так. Потребовались бы заклинания самой Мистры, чтобы сдвинуть их сейчас.
— Ты смеешь богохульствовать здесь, в самом святом месте? — прошипел верховный жрец, чьи глаза горели яростью. Он отвел руку, словно собираясь ударить охранника, который был на голову выше его, несмотря на собственный огромный рост, а затем позволил ей упасть на бок. Он выглядел ошеломленным.
— Потеряно, — сказал он дрожащими губами. — Все потеряно…
Стражник заключил Владыку Дома в утешительные объятия, как обнимают плачущего ребенка, и сказал:
— Это пройдет, владыка. Дождитесь наступления ночи, тогда многие уйдут. Ждите, познайте покой и ждите какого-нибудь знака.
— Этот совет — он был направлен тебе свыше? — спросил верховный жрец почти в отчаянии. Он не смог сдержать дрожи в своем голосе. Охранник похлопал его по плечу и отошел с серьезным ответом:
— Нет, владыка, но послушайте, что еще мы можем сделать?
Владыка Дома выдавил смешок, который был опасно близок к рыданию, и сказал:
— Моя благодарность, верный Лаером.
Он глубоко вздохнул, откинул голову, словно облачаясь в свое достоинство, как в мантию, и спросил: