Два воина стояли лицом к лицу с Дасумией и дрожали от страха. Она взяла их за руки и заговорила с ними. Слова были не долетели до Эла в звуке барабанов, но она явно успокаивала их. Время от времени она обнимала или целовала их, игнорируя — как не могли они — неуклюжие ужасы в шлемах, плавающие прямо за их плечами. Королева повернулась, взяла кнуты и вручила по одному каждому мужчине. Прислонившись спиной к алтарю, она отдала им команду и подняла руки к темному, невидимому потолку в призывном жесте. С большой неохотой они взмахнули хлыстами в ее сторону — без всякой силы, так что колючки просто задели ее и отскочили, не причинив вреда. На этот раз Эльминстер услышал сердитый приказ Дасумии: — Бейте! Бейте или умрите!
Она снова подняла руки в призыве, и на этот раз хлысты обрушились на нее всерьез. Ее тело дернулось под ударами, упал клочок голубого шелка. Она ободряюще прошипела Инграту и Делверу, которые ударили сильнее. Хлысты щелкнули. Кнут обвился вокруг нее, обнажая одну из грудей. При следующих ударах первые рубцы отметили Дасумию, и она застонала, чтобы они ударили еще сильнее. Стражники сначала повиновались неуверенно. Затем от души, когда она крикнула им, чтобы били еще сильнее, глядя на них так, как не раз на Эльминстера, подавляя своей волей.
Делвер и Инграт пошатнулись, затем вернулись к своей задаче, вкладывая весь свой страх умереть здесь и негодование на то, что она заманила их в ловушку, в каждый удар. Пропитанный кровью голубой шелк и гладкая плоть под ним быстро исчезли под дождем ударов хлыстов, которые блестели темной кровью.
Внезапно Дасумия запрокинула голову и завыла, призывая их остановиться. Делвер, истерически рыдая, не смог этого сделать — и ужас в шлеме позади него вытянул перчатку и схватил за руку так, что остановил его неистовые движения на полпути. Сейчас она больше походила на зверя, освежеванного для жарки на вертеле, чем на обнаженную женщину, но, когда Дасумия опустила руки и положила их на бедра, чтобы объяснить следующую часть ритуала, она выглядела не менее властной, чем одетая и отдающая приказы коленопреклоненным придворным. Она не выказывала и следа боли, несмотря на кровь, струившуюся по ее конечностям, двигаясь легко и со своим обычным распутным покачиванием бедер, когда приказала Инграту лечь на алтарь на спину. Гнев поднимался в Эльминстере. Гнев и отвращение. Он должен был что-то сделать. Он должен был остановить это. Эл попытался вспомнить, что он когда-то слышал о подобном ритуале от пьяного поклонника Бэйна. Жертвы, зарезанные священниками острыми мечами? Или парящая Рука Бэйна, сокрушающая жертвы в своей хватке... Да, так оно и было. Дасумия взобралась на гвардейца на алтаре и кричала «Бей! Бей!»
Делверу, который неохотно двинулся вперед со своим хлыстом. Тогда Эл понял, что больше не может смотреть. Хлыст щелкал, оставляя кровавый след при каждом взмахе, и Эл почувствовал, что его покалывает от ярости и возросшей силы — силы, пульсирующей в самых кончиках его пальцев. Он был Избранным Мистры, как бы смутно он ни помнил, что это значило.
— Мистра, —пробормотал он, — Веди меня.
Каким бы злом ни оказалась его госпожа-наставница, он больше не мог смотреть, как льется ее кровь, и ничего не делать, пока два хороших человека все ближе и ближе подходили к своей смерти. Эта черная рука за алтарем медленно поднимется, а затем протянется, чтобы раздавить их — и она уже двигалась! В ужасе Эльминстер потянулся своей волей, используя единственное заклинание, которое мог выпустить, не говоря ни слова и не двигаясь. Он надеялся, что сможет еще несколько мгновений оставаться безымянным трупом. Целью была не Рука — она будет следующей, — а вывести из строя врагов, которые наверняка набросятся на него, как только обнаружат. Теперь он мог чувствовать паутину связей, исходящую от алтаря. С бесконечной осторожностью он отсоединил одну нить от ужаса в шлеме, переместив ее на участок потолка за парящим существом, а не разорвав сразу. Если бы он мог сделать еще один шаг вперед, прежде чем его обнаружат.… Дасумия напряглась и села, не обращая внимания на продолжающиеся укусы хлыста. Она оглядела храм в поисках незваного гостя. Эл пожал плечами и с дикой поспешностью разорвал путы второго ужаса в шлеме. Темные и страшные глаза впились в него. Затем губы Дасумии медленно изогнулись в улыбке. Она откинулась на алтарь, снова оперлась на один локоть с веселым видом и наблюдала за ним.