Молча, подергивая конечностями, Делвер и Инграт начали шаркающей походкой приближаться к Эльминстеру. Явно находясь под чарами, они закинули окровавленные кнуты, которые несли, за плечи, готовые к первому хлесткому удару. Шипы, которые так изуродовали Дасумию, блестели красным от ее крови, когда стражники, пошатываясь, подходили все ближе... и ближе… Разделяющее заклинание Эла все еще действовало, и ему не хотелось тратить новую магию, когда дуэль его жизни ждала, насмехаясь над ним на алтаре. И все же, что хорошего было бы в том, чтобы разрушить ее власть над воинами, когда с помощью другого заклинания — без сомнения, для нее пустяковой магии — она могла бы восстановить ее? Делвер и Инграт, спотыкаясь, неуклюже подошли ближе, их лица были замкнуты и бесстрастны, а глаза полны ужаса и закатывались, умоляя его о помощи, пощаде или освобождении.…
Эл грубо разорвал связи, которые контролировали их. Не обращая внимания на их содрогающиеся тела, неконтролируемую тошноту и завывания, он направил шок от магической реакции в их разумы, чувствуя ту же боль, что и они. Он закричал в агонии — но они без чувств повалились на пол.
Это сработало. Эл обнаружил, что прикусил губу. Он бросил взгляд на алтарь, но Дасумия не двинулась с места. Она все еще непринужденно полулежала, беззвучно смеясь — а кровь и порезы от хлыста исчезали с ее кожи, таяли, как будто их никогда и не было. Эл глубоко вздохнул и оглянулся, чтобы убедиться, что там нет других ужасов в шлемах, спешащих почитателей Бэйна или любой другой угрозы, которая могла бы напасть сзади. Он ничего не нашел. Ему показалось, что он заметил какое-то движение среди трупов вдоль самого темного ряда скамей, прямо в конце, но он не был уверен и не видел ничего движущегося, когда пристально вгляделся в это место. Он больше не смел поворачиваться спиной к Дасумии.
Обернувшись, он обнаружил, что она все еще спокойно лежит на алтаре, целая и невредимая, а ее тело было совершенно обнажено. Она громко рассмеялась, и Эл стиснул зубы, борясь с яростью, которая теперь закипала в его горле, и с железным контролем точно применил свою следующую магию. Невзирая на госпожу-наставницу, он собирался обрушить эту огромную, парящую черную каменную руку на алтарь. Он...
Рука оказала ему полное сопротивление. Смех Дасумии перерос в настоящее веселье, когда он зарычал и напрягся, чтобы сдвинуть ее. Он чувствовал связь, он вложил свою волю в ее потоки, ухватился за магию — и она игнорировала его, оставаясь жесткой, как железный прут, несмотря на все его усилия сдвинуть ее с места. Он был... он мог… он не мог.
Когда королева Галадорны заулюлюкала на него, Эл с рычанием отбросил заклинание и сотворил еще одну магию, скрыв от нее свои жесты за спинкой скамьи перед ним. Когда он был готов, целую вечность, казалось, спустя, то встал и обрушил свою магию сквозь ее жестокий смех — не на смертоносную, красивую женщину на алтаре или на сам алтарь, каменный блок, который явственно пульсировал от убывающей и накатывающей магии, которую он не мог надеяться преодолеть. Однако пол под одним его углов… Каменные плиты взметнулись, прогибались и разлетаясь на осколки с треском громче, чем от удара кнута. Пол покрылся рябью, как каменная волна, отчего обломки камня с грохотом ударились о заднюю стену храма, и внезапно осел, открыв огромную яму. Там, внизу, должны быть подвалы, в которые его магия сбросила землю и камень, чтобы так быстро расчистить пространство. Дасумия спокойно спрыгнула с алтаря и приземлилась на ноги лицом к нему. Она одобрительно улыбнулась, отсалютовала и затем повернулась, чтобы посмотреть, как алтарная плита задрожала, покачнулась и опрокинулась, соскользнув в пропасть с оглушительным грохотом.
— Разбит… как разрушительно, — весело заметила Дасумия. — Хочешь уничтожить что-нибудь еще?
В мрачном бессловесном ответе Эльминстер схватил табличку с края своей скамьи и разбил ее о колено, сломав руку Бэйна. Умирающие чары брызгали черными искрами. Он бросил деревянные обломки на пол и потянулся за следующей. Дасумия рассмеялась.