В это время двери скрипнули и в коридор вышла директриса. Смотрительница тут же переменилась в лице и, выразительно взглянув на следователя, проворно юркнула в зал.
— Что она вам наплела? — улыбнулась Алла Григорьевна. — Наверное, говорила, что Локридского убил Берия? Вы не слушайте! Музейные работники все немного чокнутые.
Несмотря на улыбку, лицо директрисы было встревоженным.
— Да-да. Это она мне сказала. Расскажите, что за конфликт произошел между Локридским и администратором?
— Вряд ли это можно назвать конфликтом. Локридский, я вам говорила, он всегда спокойный, тихий, а тут, как начали устанавливать фигуры, вдруг ни с того ни с сего занервничал. А когда увидел Берию, аж затрясся. Принялся его крыть последними словами и жаловаться, что это из-за него он до восемнадцати лет по детским домам скитался. Ну, Смирнов шутливо ему говорит, мол, кончай ругать Берию: он все слышит и ему это крайне неприятно. Тут Локридский так рассвирепел, что чуть не рассыпал фигуру: лезет и лезет на нее с кулаками. Я его никогда таким не видела. Смирнов оттаскивает его от экспоната, а тот еще больше распаляется. Локридский оттолкнул Смирнова, подбежал к Берии и плюнул ему в глаза. Олег в драку! Охота ему, что ли, за всеми слюни вытирать? Ну, после этого они две недели не здоровались. Потом помирились. Даже, кажется, бутылочку распили.
«Значит, без бутылочки не обошлось», — улыбнулся про себя Карасев, а вслух уточнил:
— Но я слышал, что администратор пригрозил отомстить за Берию?
— Да нет! Все было не так. Смирнов только сказал, что душа Берии всегда рядом с этой фигурой. Она как-нибудь ночью во время дежурства Яковлича найдет удобный момент и рассчитается за обиду. Ой! — хлопнула себя по губам директриса, — и правда рассчиталась.
Она испуганно посмотрела по сторонам и торопливо перекрестилась. Тревога почему-то передалась и следователю. Он зябко поежился и спросил:
— Неужели вы действительно думаете, что восковая фигура отомстила?
Алла Григорьевна перешла на полушепот:
— Эти фигуры могут все. Они живые.
— Что значит живые? — нахмурился Тарас, подозревая, что его дурачат.
— Я сама до этой экспозиции не верила ни в какую мистику. Говорю вам как на духу. В нашем музее каждый год проходят выставки восковых фигур. Но эти фигуры отличаются от других. Такое ощущение, как будто они все что-то затаили. Но это цветочки. Представляете, они ночью, — директриса снизила голос до шепота, — сами… пе-ре-мещаются…
Внезапно Алла Григорьевна вздрогнула и метнула сумасшедший взгляд куда-то мимо следователя. Тарас оглянулся и тоже вздрогнул. В проеме полутемной арки стояла застывшая фигура какой-то женщины. Неожиданно фигура пошевелилась и скучным голосом произнесла:
— Алла Григорьевна, привезли жену Локридского. Пропускать?
— Аня, это ты, что ли? — подала голос директриса и облегченно выдохнула. — Ты так тихо подошла, что аж напугала.
— Давайте ведите ее сюда, — приказал Карасев.
Через минуту она вошла, сопровождаемая двумя милиционерами. Жена убитого была небольшого роста, невзрачной и совершенно плоской. Черные волосы с сединой были гладко зачесаны назад, маленькие колючие глазки почти не моргали, плотно сжатые губы без единой кровинки, на татарских скулах никаких признаков румянца. Вид ее был суровый и не выражал никаких эмоций.
Она молча осмотрела труп своего мужа и, аскетично кивнув, коротко произнесла, почти не разжимая рта:
— Да, это он.
Голос ее был чуть с хрипотцой. В глазах — полнейший мрак. Когда ее выводили, Тарас заметил, что ее качнуло. «Сейчас разрыдается», — подумал он. Однако ошибся.
Карасев догнал ее в вестибюле и спросил, не заметила ли она что-нибудь необычное, когда муж собирался на работу, может, перемену настроения: озабоченность, беспокойство? Она отрицательно покачала головой и собралась уже было выйти на улицу, но вдруг остановилась и подняла на следователя свои черные колючие глаза.
— Ему приснился странный сон. Будто он плыл на каком-то корабле и попал в шторм. Затем корабль бросило на скалу и разбило. Все утонули, а он один уцелел, потому что зацепился руками за скалу. И вот он висит на скале и радуется, что все утонули, а он живой. Но, когда он стал подтягиваться на руках, чтобы выбраться на землю, скала оторвалась и вместе с ним рухнула в море…
8
Теперь пришло время побеседовать с Александровой. Когда она вошла в кабинет директрисы, Карасеву захотелось выскочить из-за стола и галантно пододвинуть ей стул по всем правилам хорошего тона, хотя никакой галантностью Карасев не отличался. «Оказывается, галантности не нужно учиться, она пробуждается сама при виде дам подобного рода», — усмехнулся про себя следователь.
Александрова имела пышные кудрявые волосы, осиную талию и длинные ноги. Бархатные джинсы подчеркивали ее грациозность, а голубая блузка придавала лицу аристократическую белизну. На лице — никакой косметики. Губы как вишни, брови ниточками, на щеке очень милая ямочка. Карие глаза с пышными ресницами, казалось, видели насквозь.
— Садитесь! — сказал Карасев.
Она грациозно опустилась на стул и вопросительно уставилась на следователя. «Если все свидетели будут так смотреть, то, не ровен час, начнешь заикаться», — улыбнулся про себя Тарас и спросил:
— Скажите, Катерина Алексеевна, в котором часу вы вчера ушли с работы?
Ее глаза заволокло дымкой.
— Как всегда, в шесть, — ответила и снова с любопытством уставилась на следователя.
— А во сколько сегодня пришли?
— Ровно в девять. Ну, может быть, без пяти.
— Насколько мне известно, вы пришли раньше вахтера. Почти самой первой. Вы всегда так приходите? — напустил на себя строгость Карасев.
— Разве приходить рано возбраняется? — тонко улыбнулась она. — К тому же я пришла не всех раньше. Вас ввели в заблуждение. Я пришла после Аллы Григорьевны. А вахтера действительно не было. Обычно она приходит без двадцати, но сегодня опоздала.
— Странно, а Алла Григорьевна утверждает, что явилась после вас, хмыкнул следователь. — Но с этим мы разберемся. Итак, когда вы вошли в музей, кого увидели в вестибюле?
— Милиционера! От него я узнала, что убили сторожа.
— Куда вы направились дальше?
— К себе в кабинет.
— Сразу направились в кабинет?
— Нет, не сразу. В коридоре лежал труп, и я боялась пройти мимо него. Поэтому я спустилась в туалет. Это уже потом, когда я поднималась, встретила на лестнице Аллу Григорьевну.
— Откуда же вы узнали, что она пришла раньше вас?
— Мне сказал об этом милиционер.
Следователь помолчал, подумал, собачьим чутьем уловив, что здесь что-то не то. И вдруг неожиданно спросил:
— А что вы можете сказать о Локридском?
Катя пожала плечами.
— Практически ничего. Мы с ним особо не сталкивались. Так, старикашка как старикашка.
— Но ведь вы были свидетелем скандала со Смирновым.
— Это из-за Берии? — улыбнулась Катя. — Было такое, помню. Когда привезли восковые фигуры, сторожа позвали помогать разгружать и распаковывать экспонаты. Локридский был недоволен, что его привлекли к общественным работам. Сначала он ворчал типа того, что такелажником не нанимался и что за разгрузку ему должны платить дополнительно. Затем, видя, что его недовольство не дошло до ушей администрации, сорвал досаду на Берии.
— Как это проявилось?
— Обычно. Сначала ругался, потом стал размахивать кулаками. Мы все смеялись, думали, что Локридский шутит. Оказывается, нет. Чем больше мы смеялись, тем больше он распалялся. Потом вдруг подошел к фигуре и плюнул ей в лицо. Олега, конечно, это возмутило. Он схватил Локридского за грудки и вытащил в коридор. Там они чуть не подрались. Если бы Алла Григорьевна не выбежала за ними и не разняла, то сторож бы точно ушел домой с фингалом.
— Ну и чем все это закончилось?
— Тем, чего Локридский и добивался. Его отстранили от дополнительной работы…
— То есть, по-вашему, Локридский затеял скандал для того, чтобы увильнуть от этого дела? — поднял бровь Карасев.