- Мне? Разве я что-то делаю для себя? Остерегайся - ты можешь упасть в моих глазах. Ты, ты сам окажешься перед выбором: останавливаться ради спасения близких, или продолжать движение. Ты же знаешь историю. Правителям не раз приходилось жертвовать своими детьми ради сохранения и преумножения власти. Вспомни Сулеймана Великолепного, который убил почти сорокалетнего сына Мустафу, по одному только подозрению, что тот хочет забраться на отцовский престол раньше времени. Вспомни правителя королевства Чосон, Ёнджи, который убил своего сына Садо, только ради того, чтобы передать престол внуку Чонджо. Сын Ёнджи был ленив и глуп, а внук - умён, трудолюбив и хитёр. Для двадцать первого вана королевства Чонджо судьба страны была важнее судьбы сына. Садо закрыли в комнате без еды и воды, ибо никто не смел поднять руку на наследника престола, чтобы лезвием или пулей прекратить его мучения. Бедняга умер через лишь восемь дней. Древние времена были ещё более жестокими. Хронос поедал своих детей, но сейчас это просто факт из истории, никаких эмоций.
- Суровая участь ждёт всех моих детей?
- Даже мне не дано знать деталей того, что и как будет. Говорить об их будущем – примерно то же, что разглагольствовать перед толпой. Она неуправляема. Её реакция отлична от реакции любого из тех, кто в ней отказался. Лучше всего конечно, чтобы все сидели по домам. Например, из страха. Но так не получится. Ты должен опираться на толпу, потому что она не умеет думать, сопостовлять, оценивать, но именно из-за этого она опастна и плохо предсказуема. Ну, так как? Париж стоит мессы?
- Ты загоняешь меня в угол.
- Не я.
Наступила пауза.
- Мне нужно что-то подписать? – осведомился Гость.
- Зачем? Каждое слово, сказанное нами, ложится на бумагу, - он показал на старика в вишнёвом камзоле с карандашом в руке. Тот отвлёкся, соображая – нужно ли вносить в протокол встречи упоминание о нём самом? Затем вспомнил наставления - за записанное не взыщут. Вот если пропустит что-то, могут быть неприятности.
Гость кивнул. Он привык, что за ним записывают.
- Чтобы твоя власть была прочной, одной крови мало. Тебе придётся предпринимать, говоря современным языком, непопулярные шаги.
- Это не проблема. Моя тайная полиция работает превосходно.
- Не сбрасывай со счетов человеческий фактор, мой друг. Сейчас любят говорить о нём. И не зря. У кого-то может дрогнуть рука, другой возомнит себя революционером, третьего соблазнят деньгами и женщинами. Мир несовершенен, как ты понимаешь.
- Именно поэтому у меня две тайные полиции. Следят друг за дружкой, а вместе - за теми, кто не удостоился чести быть агентом. Агент больше рядового гражданина боится напороться на подставу. Проверено. А ещё я поощряю цинизм, скептицизм, равнодушие. Во всяком случае, пока. И ещё я стараюсь, чтобы никто не называл вещи и явления своими именами. Опасно, люди могут не выдержать давления устаревших представлений о добре и зле. Увы, новый мир приходится строить со старыми людьми.
Хозяин понимающе кивнул головой.
- Умно. Но чтобы тебя воспринимали как пророка, одного желания мало. Ты должен уметь вовремя расставаться с соратниками и друзьями. Ты ведь знаешь, предают близкие. Так что – или ты, или они тебя при первой же возможности. Вспомни, Брут предал Цезаря, а Курбский – Ивана четвёртого. Бывали случаи и поинтересней. Некто Отто Куусинен, лидер социал-демократической партии Финляндии, захотел стать во главе страны. Но не получилось, его партия ни разу не сумела выиграть выборы. Тогда он поехал в Советскую Россию и уговорил Сталина напасть на Финляндию. Уже на второй день после войны его провозгласили главой нового правительства Финляндии! Но – вот незадача: Сталин войну не выиграл, и правительство в Хельсинки никуда не делось. Предательство Куусинену не простили, и пришлось ему кормиться объедками со стола Сталина. Тот его утешил должностью губернатора одной из областей России. Хоть и мерзавец, да свой.
- Я никого жалеть и утешать не собираюсь.
- Похвально. Хочешь, чтобы я присматривал за твоими?
- Да, - Гость впился в глазами в Хозяина, словно выпытывал: что за это с меня потребуешь? Но тот ответил весьма просто:
- Изволь. Мне это даже будет приятно.
- Ты готов быть моим союзником?
- У тебя закружилась голова. Ты просишь стать союзником того, кто сильнее тебя? Не смеши. Малый может быть союзником большого, и никак иначе. Я могу разрешить тебе делать то или другое, но только до тех пор, пока у мня хорошее настроение. В нашем возможном союзе будет так: права – у меня, обязанности – у тебя. Пока ты будешь делать то, что мне нравиться, или, по крайней мере, то, что не раздражает меня, буду поддерживать. Иначе… Сам знаешь. Каковы границы твоих интересов?
- Мои интересы не имеют границ. Разве что, Антарктида не входит. Пускай пингвины живут, как хотят. Остальные должны жить так, как считаю нужным я.
- Достойно похвалы. Я подумаю, как тебе помочь, - Люцифер встал. Демон немедленно подскочил, собрал в стопку исписанные листы и с поклоном передал их хозяину. Тот раскрыл лежавшую на столе красную папку и вложил в неё поданные бумаги.
Гость встал.
- Мой слуга проводит тебя. Предупреждаю только об одном: не оборачивайся.
В правой стене открылась потайная дверь. Демон жестом пригласил Гостя пройти.
- Осторожно, лестница крутая, - крикнул вдогонку Люцифер.
Гость не среагировал. Его этим не удивишь.
- И нет перил, - добавил Люцифер тихим, задумчивым голосом.
Но Гость его не услышал.